Влад Троицкий: «При всей хейтовости, человек хочет света и тепла»

8 884

Создатель ГОГОЛЬFEST – о том, как фестиваль меняет Украину, и о безумии в Мариуполе в конце апреля

ГОГОЛЬFEST – как грибница. Зародившись в Киеве в нулевые, фестиваль бродил с локации на локацию, появляясь то на Выдубичах, то на ВДНГ, то на арт-заводе «Платформа». А в 2017-м тихо покинул пространство столицы, власти которой не горели желанием помогать неординарному и смелому арт-проекту.

Если грибы срезают в одном месте, они вырастают в других. Так происходит сейчас с ГОГОЛЬFEST: с 26 апреля по 1 мая фест второй год подряд пройдет в Мариуполе, на осень намечены ивенты в Виннице, Днепре и Ужгороде. Инициатива исходит от регионов – команда фестиваля отвечает взаимностью.

Главным вдохновителем жизни грибницы был и есть Влад Троицкий – основатель и продюсер фестиваля, театра ДАХ, проектов «ДахаБраха», Dakh Daughters, NOVA OPERA и ЦеШо. Человек, который в любом проекте, за который берется, мыслит масштабами планеты Земля и помогает звучать Украине именно на таком уровне. Троицкий – из тех, кто видит ситуацию на несколько шагов вперед. Рациональное и иррациональное, расчетливость и интуиция уживаются в нем поразительно гармонично.

В преддверии феста в Мариуполе мы поговорили с Владом о том, к чему готовится прифронтовой город, почему ГОГОЛЬFEST не возвращается в Киев и почему при любом исходе выборов в Украине отвечать за будущее страны обществу.

Я искал, но так и не нашел в сети вашей общей реакции на прошлогодний, первый по счету STARTUP ГОГОЛЬFEST в Мариуполе. Можете рассказать об этом сейчас?

История получилась прорывная. Когда мне в первый раз позвонили из Мариуполя, я подумал: «Где ГОГОЛЬFEST и где Мариуполь? Это же почти параллельные миры». Я раньше там не бывал, и у меня, как у многих, сформировалось клише – суровый, промышленный, прифронтовой город. В таких, как правило, не с кем говорить о современном искусстве на уровне фестиваля. Моему удивлению не было пределов – я приехал и увидел совершенно другую грань Мариуполя.

Это был риск и для нас, и для местной городской власти. Мы не понимали, каким будет фидбек. Но произошло чудо – все сложилось. Была прекрасная погода, нам удалось построить сильный лайн-ап, и отзыв мариупольчан даже на очень непростые проекты был безумно теплым. Опера IYOV, провокативные спектакли, музыка от ХЗВ до «ДахаБраха» и ЦеШО…

Выглядит как челлендж для жителей украинского индустриального города.

Конечно, для Мариуполя приезд Оли Поляковой или Олега Винника – обычное дело, а такой репертуар в новинку. Но в Мариуполе оказалось достаточно людей, чутких и к такому материалу. Они следят за новинками кино, читают серьезные книги. Для них ГОГОЛЬFEST стал глотком воздуха. Они почувствовали себя не то что частью одной большой Украины, а частью всего мира сразу.

И настолько нас это вдохновило, что мы с властями договорились о реконструкции местного ДК «Молодежный» в центр современного искусства. До эпохи СССР это здание было отелем «Континенталь», локацией купеческого собрания. В общем, топовым местом. Так вот, мы сделаем этот центр мультидисциплинарным, не имеющим аналогов в Украине. Там будет театр, музыка, хореография, визуальное искусство, образовательные проекты, резиденции. На крыше хотим сделать площадку – там вид на море смешивается с брутальными заводскими картинами, очень красиво.

Как вы строите коммуникацию с Мариуполем в течение года, между фестивалями?

Мы постоянно на связи с несколькими людьми там на месте. На период плотной подготовки фестиваля и его проведения происходить мобилизация всех сил. Мы в таком формате работаем и с другими городами. Так формируется культурная карта Украины. Наша задача – сделать так, чтобы вся украинская земля, богатая талантами, получила опыт пребывания в мировом контексте и технологические навыки построения ивентов. Чтобы им хотелось дерзать.

Год назад вы говорили, что, сделав это, вы планируете дистанцироваться от команд в регионах. Мол, вы вдохновили, а дальше сами, ребята.

Мы так думали раньше. А потом поняли: есть риск, что люди начнут обратно прятаться в свои капсулы. Чтобы выстраивать коммуникацию международного уровня, нужен человеческий ресурс и опыт. В этом плане команда ГОГОЛЬFEST уникальна. Мы входим в европейские арт-организации, у нас налажены связи. Вот для фестиваля Atlas Weekend 2019 сейчас готовим проект совместно с девушками из компании Music Export Ukraine. Цель – упаковывать украинский музыкальный продукт и системно продвигать его на внешний рынок.

У России несоизмеримо больше денег и база в виде русского мифа – русского искусства, театра, академической музыки и т.д. А украинского мифа не существует. Потому что его нет для нас самих, украинцев

На сегодня все успехи наших музыкантов на Западе – это, скорее, случайность?

Именно. Для системности нужна компетентность. У нас с «ДахаБраха», Dakh Daughters и ЦеШо она есть. Мы по-серьезному вышли на западный рынок, понимаем его риски и сложности. Например, то, что организовывать концерты в Европе и Америке невозможно, находясь в Украине. Ты, как минимум, на перелетах из Киева и обратно потеряешь больше ресурсов, чем если будешь жить, допустим, в Берлине. Ну, и надежность связей выше, когда ты находишься в том пространстве. Во всем мире музыкальный рынок – это история личных отношений.

Я правильно понимаю, что ГОГОЛЬFEST в целом – это некий фундамент для выхода украинской культуры на мировой рынок?

В том числе. ГОГОЛЬFEST – это открытие Украины и для самих украинцев, и для внешнего мира. Поэтому мы так серьезно относимся к культурным резиденциям и коллаборациям. Это один из самых плодотворных способов выхода на большой рынок. Когда твоим партнером по коллаборации становится не отдельный человек, а институция, это куда перспективнее, чем просто ни с того ни с сего организовать концерт, скажем, в Париже. В этом городе ежедневно проходит 300-400 крутых событий. Как привлечь к себе внимание в таких условиях? А между тем, «ДахаБраха» будет там в 2019 году принимать участие в открытии знаменитого театра Шатле после капремонта. А с Dakh Daughters мы в прошлом году объездили во Франции 40 площадок. Похожая история у нас с Германией. Так мы наносим Украину на культурную карту мира.

Это и есть результат системного подхода. В одиночку, полагаясь только на себя, сложно пробиться в Европе. Вот российским проектам – проще. У России несоизмеримо больше денег и база в виде русского мифа – русского искусства, театра, академической музыки и т.д. А украинского мифа не существует. Потому что его нет для нас самих, украинцев. Я у любого журналиста могу спросить: «Если ты захочешь «продать» Украину на Западе, о чем ты скажешь?»

Я, пожалуй, скажу: «Тіні забутих предків».

Ну-у… Боюсь, что для огромного человеческого ландшафта «Тіні забутих предків» — это ностальгирующая и давнишняя история.

Но Россия ведь тоже по сей день «продает» Дягилева и Чайковского.

Не совсем. У них есть палитра из героев прошлого и настоящего. А ведь у нас они тоже есть, просто эта информация не закреплена в нашем сознании. Есть дирижер Оксана Лынив, которая работает в Австрии. Пианист Алексей Ботвинов…

Кирилл Карабиц.

Да, Карабиц. И многие другие. Они все разные – кто-то уже не ассоциирует себя с Украиной, а кто-то постоянно об этом напоминает. Для многих американцев на сегодня маркер Украины – это «ДахаБраха».

И этот украинский миф живет без участия государства. Более того, в медийном пространстве Украины они мало что значат. Целый пантеон героев, которые заточены под завтра, а не под вчера, неизвестен даже профильным журналистам. Поэтому, чтобы презентовать украинский миф миру, надо сначала создать его внутри самой страны. Сказать: «Вот Одесский кинофестиваль. Вот фестиваль MozArt. Вот Leopolis Jazz Fest. Вот Atlas Weekend. Я горжусь всем этим».

Фестиваль Brave! Factory еще.

Да, и много чего еще. Надо упаковать весь этот продукт, сделать буклеты и ролики, которые его системно презентуют. Тогда сложится паззл. Я пытаюсь отчасти решать эту задачу, ведя блог на «Украинской правде». Рассказываю там о людях, которые в моих глазах являются символами модерновой Украины.

Вы сказали «без участия государства». Совсем не видите точек соприкосновения с ним?

Почему же, вижу. Очень рассчитываю на поддержку проектов ГОГОЛЬFEST от Украинского культурного фонда. Пока в нашем сотрудничестве не хватает системности – каждый год превращается в отдельное приключение. А не имея дорожной карты на будущее, сложно что-то планировать с западными партнерами. Каждый год ГОГОЛЬFEST – это авантюра, подвиг. Хотелось бы перейти в более надежную фазу.

За годы независимости Украины государством не построено ни одно новое пространство, связанное с культурой. О чем это говорит? О приоритетах власти, бизнес-истеблишмента

Давайте вернемся в Мариуполь. Что там будет происходить в конце апреля?

Мы реализуем там безумный проект, который, я думаю, никогда не повторится. В пасхальную ночь на судоремонтном заводе мы покажем оперу NERO. Музыку к ней пишут композиторы Роман Григорив и Илья Разумейко. Сначала зрители увидят балет портовых кранов, в котором примут участие работники завода. Под минималистичную электронику, перкуссию и виолончель. Потом мы пригласим публику в сухой док (конструкция для ремонта кораблей в положении над водой – ред.) со стенами длиной в 200 метров и высотой 15 метров. Там состоится танец погрузчиков под музыку NOVA OPERA и группы ЦеШо. Будут прожектора, люди с факелами, хор. Потом из воды поднимется 30-метровый крест. В это время док начнет опускаться, и люди смогут «идти по воде».

Ого. Даже на словах завораживает.

Это будет безумно и красиво.

Даже Киев ничего подобного не видел. Кстати, после 2017-го, когда в столице последний раз прошел ГОГОЛЬFEST, местные власти с вами не связывались?

Киев иллюзорно пресыщен культурой. И, конечно, он многое потерял, оставшись без нашего фестиваля. Но гуманитарная политика в Украине никогда не была в приоритете. У нас к культуре относятся как к entertainment: «Пляшут? Танцуют? Ну, и слава богу».

Парадокс какой-то. Из Винницы, Мариуполя и Ужгорода вам звонят с предложениями, а столица молчит.

Я буду честным – мне звонили в прошлом году из управления культуры КГГА и предлагали дать на фестиваль 1 млн грн. Мне пришлось объяснить, почему это несерьезно. Чтобы наработать историю и создать бренд вроде будапештского Sziget Festival, нужна поддержка другого уровня. ГОГОЛЬFEST тоже мог бы вырасти в такой бренд. Но мы пока далеки от таких историй. Знаете, что у нас является главным храмом страны?

У меня несколько вариантов ответа. Одного четкого нет.

А вот это место, где мы сидим – Ocean Plaza. Во всех смыслах этот центр выполяет функции сакрального места – пафосная архитектура, алтари, жрецы, прихожане, все на месте. Не Владимирский собор, не Софийский, не Лавра. А именно вот это храм. Храм наживы и потребления.

За все годы независимости Украины государством не построено ни одно новое пространство, связанное с культурой. Театр на Подоле – это микроскопично на общем фоне. О чем это говорит? О приоритетах власти, бизнес-истеблишмента. В лучшем случае, приводят в порядок парки. И слава богу. Но не в парках формируется сознание, там оно лишь поддерживается. Интеллектуальный и духовный контекст создается не в парках. И где он, образ будущей Украины? Где объект, в котором это физически воплощено?

Его нет.

Вот. Конечно, можно сделать вид, что это Мистецкий Арсенал. Но все равно это недооборудованный сарай.

Время выборов — это время скунса. Животного, которое пугается и пукает. Второй скунс тоже пугается и пукает. Появляются профессиональные пукальщики. В общем, все в говне

При этом ваши проекты с каждым годом все-таки обретают больший вес в Украине: «ДахаБраха» уже собралась в столичный Дворец спорта, Dakh Daughters играют в мюзикле «Гуцулка Ксеня», ЦеШо очаровывают зрителей на нацотборе «Евровидения».

Кстати, знаете, какой главный месседж песни ЦеШо Hate? Вот это «help me» в самом конце.

Да, это сложно пропустить. Так вот, вы все эти успехи оцениваете как проявление сдвига или это ситуативные проходные события?

Не ситуативные, конечно, а системные. У нас все прорастает из театра ДАХ – это дерево, которое мы выращиваем 25 лет. И на нем появляются новые ветки. Когда мои западные друзья приезжают и видят, что мы все это делаем в помещении на 240 кв. метров, они впадают в шок. У нас небольшая площадь, но высокая концентрация смыслов и энергии.

Когда с этим соприкасаются люди, готовые к восприятию, их это начинает завораживать. Они неминуемо попадают под излучение. Песня Hate – это же, на самом деле, история о любви и уважении. Мы создаем экосистему жизни той Украины, которую я люблю и которой горжусь. При всей хайповости и хейтовости пространства, человек хочет света и тепла. Все очень просто.

Хорошее окончание для интервью, но у меня остался еще один важный вопрос. В связи с тем, что нас ждут в 2019-м две порции выборов, нам есть чего опасаться в плане культурной политики государства и векторов движения страны?

Выборы – это важно, но, к счастью, после Майдана в стране появляется все больше неинфантильных людей. Они живут вне старой модели, по которой какой-то дядя все придет и решит. Они думают так: «Сделает – зашибись. Не сделает – сами разберемся». Пока это все находится в фазе, так сказать, беременной земли – где-то проросло, где-то еще нет.

Вот вам пример фестиваля MozArt во Львове. Это не прихоть одного человека. Это местные бизнесмены среднего уровня услышали Оксану Лынив и скинулись деньгами. Почему? Потому что эти люди сказали себе: «Это наш город. Не Садового, не Пупкина, не Порошенко и не Юли. Наш. Здесь живем мы, наши дети. И мы для своего города делаем эту историю». Такие примеры дорогого стоят. Именно в них наша надежда.

Время выборов — это время скунса. Животного, которое пугается и пукает. Второй скунс тоже пугается и пукает. Появляются профессиональные пукальщики. В общем, все в говне. Так вот, можно дегустировать то, что они производят, можно надеть противогаз и спрятаться… А можно выстроить свой мир и экосистему.

И однажды эти люди придут к тебе. Потому что у них, на самом деле, идей нет. Они не понимают простой вещи – все определяет сознание. Поднять пенсии, сделать газ в сто раз дешевле, «двигаемся в Европу» – это ни о чем. Невозможно бороться с коррупцией, пока у тебя не сформировано уважение к другому. Пока не появится такой критерий, как «стыдно». Сейчас ведь не стыдно. Ну, спиздил – и хер с ним, забудется. Только когда человек начнет задаваться вопросом, как он после этого посмотрит в глаза своим детям, тогда будет другая история.

Так что – выборы, не выборы – надо делать свое дело. Если откладывать жизнь, то чаще всего она никогда не происходит. «Завтра начну», «после выборов» — так нельзя. Может случиться, что не доживешь.