Дау-таун. Как Харьков стал центром самого безумного проекта в истории кино

История фильма "Дау" - главной арт-сенсации этого года, одной из площадок для создания которой стала Украина

История фильма, посвященного советскому ученому Льву Ландау, началась в 2005 году. С тех пор проект изменился до неузнаваемости. В работе участвовали десятки тысяч человек, съемки проходили в Москве, Санкт-Петербурге и Харькове. Сотни актеров жили в масштабных декорациях Института, детально воссоздающих эпоху сталинских репрессий. Всё это напоминает социальный эксперимент в духе «Шоу Трумана» и фильма Чарли Кауфмана «Синекдоха, Нью-Йорк».

Ничего подобного в истории кинематографа ранее не существовало, поэтому невозможно предсказать, станет ли проект революцией или останется единичным случаем. Наш рассказ — о том, как биография физика Льва Ландау взбудоражила режиссера Илью Хржановского и это изменило жизнь Харькова, а также стало сенсацией в Париже.

1908 год. Баку. В ученой еврейской семье рождается мальчик Лев. Его отец Давид Львович работал инженером-нефтяником, а мать Любовь Гаркави-Ландау была акушеркой и фармакологом. Супруги активно занимались научной деятельностью, поэтому неудивительно, что к 14 годам молодой Лев поступил в Бакинский университет одновременно на два факультета: физико-математический и химический.

В 1924 году за особые успехи его перевели в Ленинградский университет, а спустя два года он уже опубликовал первую научную работу «об интенсивности спектров двухатомных молекул».

В 1927 году Лев Давидович становится аспирантом Ленинградского физико-технического института (ЛФТИ). 19-летний ученый публикует первые работы по теоретической физике и вводит понятие «матрицы плотности», чем вносит фундаментальный вклад в квантовую теорию.

Следующие несколько лет ученый путешествует по европейским университетам Германии, Дании, Англии и Швейцарии, где знакомится и заручается поддержкой ведущих мировых специалистов: Альберта Эйнштейна, Макса Борна, Вернера Гейзенберга, Петра Капицы. Но своим единственным учителем Лев Давидович называет Нильса Бора, датского физика-теоретика, одного из создателей современной физики.

Завоевав мировое признание, Ландау вернулся в Ленинград, но его тяготит работа в ЛФТИ под руководством другого видного советского ученого Авраама Иоффе. Льву предлагают полную свободу действий на должности заведующего теоретическим отделом Украинского физико-технического института (УФТИ). В 1932 году он переезжает в столицу советской Украины – Харьков и приступает к работе в сентябре. Здесь мы подведем черту научных достижений физика и перейдем к подробностям личной жизни, ведь именно в Харькове Лев Ландау встретил изменившую его жизнь выпускницу химического факультета Конкордию Терентьевну Дробанцеву.

«Брак – это кооператив, ничего общего не имеющий с любовью».

В детстве Ландау пообещал себе не курить сигареты, не употреблять спиртные напитки и не жениться. Формула счастья по Ландау – это работа, любовь и общение с людьми. Неотделимым от счастья понятием для физика также служила свобода во всех ее возможных проявлениях. Свободный человек — хозяин своей судьбы и обязан быть счастливым.

Академик не считал себя красивым, долгое время страдал из-за того, что не пользовался популярностью у женщин. Влюблялся многократно, но без взаимности. Из-за этого подумывал о самоубийстве. Незадолго до знакомства с Конкордией Дробанцевой Ландау привозил из-за границы подарки актрисе Капе Пугачевой, которую безуспешно ждал на кладбище, чтобы признаться в своих чувствах. Но все это осталось в прошлом. Настоящая любовь ждала ученого в Украине — она недавно развелась с первым мужем и работала на Харьковской шоколадной фабрике. В 1934 году, в возрасте 26 лет, Лев Давидович Ландау впервые по-настоящему поцеловал девушку в губы.

Конкордия Терентьевна Дробанцева – имя полученное от родителей. Кора Иванова – имя, которая жена великого советского ученого выбрала самостоятельно. С 1934 года новоиспеченная семья жила вместе в незарегистрированном браке. Ландау считал, что более всего разрушают брак ложь и ревность, поэтому пара заключила так называемый пакт о ненападении в супружеской жизни. Свобода интимной и личной жизни – супруги могли заводить романы на стороне, а Кора пообещала не ревновать ученого к другим женщинам. Но это не значит, что ученый моментально окунулся в пучину разврата, хотя подобные взгляды были популярными среди творческой интеллигенции. Первые романы с другими женщинами начались уже в 1946 году, спустя 12 лет совместной жизни, когда Ландау стал академиком и лауреатом Сталинской премии.

Летом 1936-го начался всплеск сталинских репрессий, который получил название Большой Террор. После увольнения из Харьковского университета Лев Давидович занял должность заведующего теоретическим отделом в новосозданном Институте физических проблем (ИФП) и переехал в Москву. В августе 37-го в Харькове были арестованы выдающиеся экспериментаторы Лев Шубников и Лев Розенкевич. Самого Ландау арестовали 28 апреля 1938 года за создание антиправительственной листовки, призывающую вступать в «Антифашистскую рабочую партию» для свержения Сталина. К счастью, Кора еще не была расписана с ученым, поэтому осталась в Харькове и избежала ареста.

Сотрудники НКВД умели выбивать признания. Ландау, как и его сообщник Моисей Корец, признались во всех преступлениях. Спустя год и один день – 28 апреля 1939 – ученый вышел на свободу благодаря письму в его защиту от Нильса Бора и вмешательству Петра Капицы, взявшего ученого на поруки. Один из учеников Ландау, Борис Иоффе, был свидетелем, как его учитель однажды сказал: «Если бы я пробыл в тюрьме еще два месяца, я бы не выжил».

Ученого восстановили в должности в ИФП, а вскоре за участие в советском Атомном проекте (1945 – 1953) наградили Сталинской премией (первая – в 1946 году), орденом Ленина и званием Героя Социалистического труда. Тогда академик прославился открытиями на весь мир и в глазах людей его начал окружать ореол гениальности.

7 января, 1962 год. В десять утра из Института физических проблем выехала в Дубны новая светло-зеленая «Волга», внутри нее сидел ученый-физик Владимир Судаков, его жена Верочка и академик Ландау. На Дмитровском шоссе машина из-за гололеда выехала на встречку и столкнулась с самосвалом. Удар пришелся на левую сторону, где без шапки и пальто сидел Лев Давидович. Когда самосвал дал задний ход, академик вывалился из автомобиля и пролежал на снегу еще двадцать минут, прежде чем приехала скорая помощь. Лечением Ландау занимались лучшие специалисты всего мира, он провел в коме 59 дней, но остался жив.

В апреле Ландау начал длительный процесс реабилитации. Вначале произносил отдельные слова, после – короткие фразы, но голос, характер и вся жизнь ученого изменились. Его продолжили награждать медалями, грамотами, орденами, а 1 ноября Ландау стал обладателем Нобелевской премии по физике, но после аварии академик прекратил любую научную деятельность и больше к ней не возвращался.

Лев Давидович Ландау лишился трех компонентов собственной формулы счастья: работы, любви и общения с людьми. Сергей Федоров, один из врачей, спасших жизнь ученому, так описал его состояние: «У него нет никакой картины мира, сильнейшая амнезия, он страшно несамостоятелен в мышлении. Это сосуд, который можно наполнить чем угодно, но из которого многое утекает».

Глубокие психологические изменения вырезали из его картины мира интерес к физике, любви и свободе. Беспомощный и зависимый от Конкордии человек «лежал в постели дремлющий, непривычно отчужденный, с каким-то незнакомым лицом», а силясь вспомнить события ужасной катастрофы, говорил: «Наверное, это было уже не при мне».

«Дау совсем перестал говорить о физике, был почти безучастен к окружающему, постоянно жаловался на боли в ноге, на потерю памяти. Память его сохранилась как-то избирательно, он по-прежнему свободно говорил по-английски, но многое вовсе улетучилось. Он совершенно потерял способность воспринимать новое», – вспоминает физико-химик Виталий Гольданский о последних годах жизни ученого.

1 апреля 1968 года Лев Давидович Ландау скончался в возрасте 60 лет.

По словам режиссера, он был поздним ребенком в семье и больше всего общался с друзьями своих родителей. Хржановский рано созрел в сексуальном плане – в 13 лет лишился девственности и, по рассказам одного из друзей, мог запросто подойти в ночном клубе к девушке, и приказать сделать минет в туалетной кабинке. Честно говоря, тяжело увидеть сексуально-раскрепощенного парня в пухлощеком 16-летнем ботане в дутом пуховике и с большими круглыми очками на лице.

Первый полнометражный фильм Ильи вышел в 2004 году – «4» по сценарию писателя Владимира Сорокина. Он запомнился людям не столько художественной ценностью, сколько бесконечными скандалами. Кто-то обвинял фильм в русофобии, другие называли картину аморальной, некоторые выражали молчаливый протест и выходили из зала во время показа.

Для съемки Хржановский отправился в мордовскую деревню, где целый месяц ждал, когда местные жители перестанут бояться камер и начнут воспринимать членов съемочной группы как своих соседей. Пьяные застолья, грязь, тюрьма, похороны, проститутки, бесконечная экзистенциальная драма – мрачный антураж помог завоевать кучу призов на международных фестивалях, но вызвал проблемы на родине. Вначале у фильма отобрали прокатное удостоверение, но благодаря международной славе ему все-таки удалось выйти в ограниченном прокате. Уже в дебюте виден стиль режиссера – натуралистичность и невмешательство в процесс съемки, которые больше свойственны работе документалиста.

2005 год. Илья Хржановский размышляет, за какой проект взяться – современную версию «Шагреневой кожи» Оноре де Бальзака или экранизацию «Райского сада» Эрнеста Хемингуэя. Идея снять байопик о советском ученом Льве Ландау появилась во время алкогольного застолья с французским продюсером Филиппом Бобером на Роттердамском фестивале. Заручившись поддержкой Сорокина, Илья сел за написание сценария, взяв за основу мемуары Конкордии «Академик Ландау: как мы жили», опубликованные в 1999 году.

Масштаб личности и история жизни Ландау поразили молодого режиссера. Хржановский ничего не знал о физике как ученом, но был загипнотизирован его историей сексуальной свободы и гениальности, а трагические перипетии удобно ложились в будущий сценарий. Но, снова пригласив Сорокина к сотрудничеству и приступив к работе, режиссер выяснил, что написанное женой советского ученого во многом не соответствует действительности.

Да и замысел Хржановского был куда глобальнее историй, которые Кора выдавала за правду о великом академике. «Дау» перестает быть байопиком, тем самым предоставляя режиссеру большую творческую свободу, чем раньше. Илья решает воссоздать реальность, в которой жил Ландау, но при этом заселить его собственными персонажами.

Сказано – сделано! Первоначально заявленный бюджет картины составлял 3,5 млн. долларов. Этого было вполне достаточно, чтобы снять двухчасовой фильм, но для проекта уровня «Дау», как покажет история, сущие копейки. Львиную долю бюджета потратили на съемку первых сцен в Петербурге и Москве. Снимать оказалось слишком дорого, от старой советской архитектуры практически ничего не осталось, а сложности в общении с властями того не стоили. Хржановский принял решение перебраться в гораздо-более демократичный по ценам Харьков, тем более, что Ландау пять лет жил там и работал в Харьковском физико-техническом институте в довоенное время.

Примерно тогда в команде Ильи появился продюсер Артем Васильев, которому режиссер предлагал сотрудничество, когда только начиналась работа над «4». Вместе они нашли сопродюсеров в Европе и организовали компанию Phenomen Films. Финансирование собирали с миру по нитке. Помощь предоставили телевизионный канал Arte, европейские кинофонды Германии, Франции и Швеции – они решили вложить в «Дау» около $1.5 млн. Министерство культуры России и ГосКино Украины выделили в общей сложности $1.6 млн. Но главным инвестором стал российский олигарх Сергей Адоньев, основатель компании Yota, с которым Хржановский познакомился на одной вечеринке в Москве. По словам оператора Юргена Юргенса, когда в Харькове заканчивались деньги – Илья летел в Сардинию и возвращался с новым чеком. Адоньев безоговорочно доверял режиссеру и давал возможность воплотить в жизнь любую творческую задумку.

Следующие два года прошли в активной подготовке к съемкам. Когда режиссер отчаялся найти актеров в кинобазе России, люди Хржановского вышли на улицы с фотоаппаратами и отобрали 4500 человек для массовых сцен из 300 тысяч горожан. Отовсюду на съемочную площадку свозили ковры, одежду, мебель, антиквариат – харьковчане и сами приносили старые вещи на специальные пункты приема. Клуб ретротехники предоставил коллекцию советских автомобилей, оборудованных старыми деталями. Историки копались в архивах, добывая информацию о всех бытовых подробностях того времени – для Хржановского важна была любая мелочь, вплоть до звука, с которым вода стекает по канализационным трубам. Десятки тысяч костюмов, 500 предметов мебели, модель гигантского самолета К-7 и многие другие детали, включая бутылки из-под молока советского периода, ковры и спичечные коробки.

Текучка кадров была сумасшедшая – с наемной силой особенно не церемонились. Брали без опыта, жалованье обещали приличное, оплачивали билеты и уговаривали бросить все дела и ехать в Харьков. Молодые специалисты надеялись, что примут участие в том самом интригующем проекте, но оказывались в жерновах бюрократической машины под психологическим давлением режиссера, разгневанных харьковчан и оставшихся без денег рабочих – экономили на всем и совершенно не стеснялись разводить работников на деньги. От людей требовалось беспрекословное послушание, готовность работать 24/7 и желание посвятить себя «Дау» (или самому Хржановскому, если речь шла о красивых девушках). Слабые отсеивались за пару дней и отправлялись домой без денег в кармане, оставшихся начинали эксплуатировать с еще большим размахом.

Самой популярной разменной монетой становились администраторы проекта. Должностью награждали любого человека, более-менее справляющегося с давлением и нагрузками. Находить жилье для съемочной группы, общаться с чиновниками, выслушивать жалобы местных жителей, планировать логистику, заказывать оборудование, отправлять с денежными вопросами куда-подальше, обеспечивать комфорт Илье Хржановскому и выполнять любые его поручения – вот краткий список обязанностей администратора. Стоит ли говорить, что редкий человек оставался дольше, чем на месяц. Постоянные рокировки специалистов добавляли хаоса в общий котел, тормозили работу, сжигали последние деньги. Классическая ситуация на съемочной площадке: никто ничего не знает, никто ни за что не отвечает.

Главным оператором-постановщиком стал немец Юрген Юргес, сотрудничавший с Рейнером Вернером Фассбиндером, Вимом Вендерсом и Роландом Кликом – он ушел из проекта в 2010, когда у Хржановского начали заканчиваться деньги. Еще одним звездным оператором стал Мануэль Альберто Кларо, оператор «Меланхолии» и «Нимфоманки» Ларса фон Триера. 

Увольняли и штрафовали за любую оплошность, часто было достаточно косого взгляда Хржановского и человек выбывал из команды. Режиссер не только воплощал в реальность антиутопичный проект «дивного нового мира», но и лично отыгрывал роль диктатора. Мой мир – мои правила. Недовольных просили с вещами на выход. Никаких исключений, даже для иностранных рабочих, привыкших к соблюдению трудового законодательства. Илья Хржановский не вдавался в подробности, он понимал, что всегда найдутся еще сотни людей, которые захотят принять участие в создании настолько амбициозного проекта. Кажется, он специально нагнетал обстановку на съемочной площадке, чтобы даже сотрудники по ту сторону стен Института ощущали эмоциональное давление, теряли связь с реальностью и начинали играть по правилам Хржановского. Но стоит помнить, что каждый шел на это по собственному согласию, с возможностью в любой момент покинуть проект.

Харьковские власти оказались лояльны к проекту Хржановского, неразрешенным остался только вопрос локации. Старые корпусы УФТИ на улице Чайковского были строго-охраняемым режимным объектом, да и выглядели они блекло-устаревшими даже по меркам исторического фильма. Было решено построить гигантскую декорацию, суммирующую образы советских НИИ. Пространство, в котором сотни людей могли жить на протяжении нескольких лет, и которое бы удовлетворяло всем фантазиям режиссера.

Такое здание могло существовать только в альтернативной художественной реальности Ильи Хржановского. Отель “Оверлук” у Стэнли Кубрика пугал вездесущей симметрией, Институт гипнотизировал сюрреалистическими элементами. Общая площадь сооружения – 6000 квадратных метров, главным украшением Института стали три огромные металлические руки, сжимающие молот, серп и человеческий мозг. Строили здание из фанеры и пенопласта, для виду покрыв пленкой “под мрамор”. Системы отопления и вентиляции не было, что особо чувствовалось зимой. Художники-декораторы в один голос заявляли, что такая временная конструкция не выдержит и обрушится, поэтому к работе привлекли настоящих строителей. Над зданием выделяется наблюдательный пункт, похожий на сторожевую вышку начальника охраны – кабинет режиссера, откуда хорошо просматривался внутренний двор.

Советская реальность времен Ландау в Институте воссоздана до мелочей. Рубли, еда, передачи по радиоприемнику, одежда и мебель, мода, прически, сигаретные пачки, пропагандистские плакаты и многое другое. Не зря здание часто сравнивали с “парком аттракционов советского периода” – каждый актер становился музейным экспонатом, передающим дух сталинской эпохи. Сюжет фильма охватывал период с 1935 по 1968, поэтому даже время текло иначе – один месяц съемок соответствовал году советской жизни. За 33 года в мире успевает изменится многое, так и за переменами в Институте следили тщательно: менялся дизайн спичечных коробков, развивался внутренний сленг, стены перекрашивались, чтобы имитировать выгорание на солнце.

Внутри действовали правила и законы, установленные Хржановским, за нарушение которых полагался штраф. Некоторые касались вполне рабочих вопросов – опоздание на смену, отсутствие пропуска. Другие помогали режиссеру воссоздать атмосферу сталинских репрессий. Так Хржановский запретил использовать современный лексикон, проносить на съемочную площадку мобильные телефоны, обсуждать социальные сети и жизнь за пределами Института. Но на этом он не остановился. И вскоре воссозданная советская реальность стала восприниматься актерами как вполне настоящая. Появились надзиратели, открылся тюремный блок с карцером, а жители Института вернули в моду старое-доброе “стукачество”.

В Институте постоянно жили полсотни человек обслуживающего персонала. Другие актеры ночевали по съемным квартирам в городе, но стоило им преодолеть отделяющий Харьков от Института предбанник, как съемочная площадка становилась единственной объективной реальностью. Жизнь внутри продолжалась вне зависимости от расписания съемок: на месте бассейна работала настоящая лаборатория, физики ставили опыты на институтском оборудовании, а для научных опытов разводили мышей и свиней. Все ключевые события освещались местной газетой “Известия института”, ее тираж составлял 300 экземпляров.

Все участники отыгрывали здесь роли самих себя – даже работа в Институте соответствовала реальной профессии человека за пределами проекта. Только три человека, чьи имена были слегка изменены, имели реальные прототипы в первоначальной истории. В роль Дау вжился греческий дирижер Теодор Курентзис, который внешне очень походил на советского физика. Его жену Нору сыграла единственная актриса в проекте Радмила Щеголева (известная как Геля из СВ-шоу Верки Сердючки). Хржановский заставил ее год проработать на шоколадной фабрике и набрать десять килограмм веса. Сына физика Дениса исполнил Николай Воронов, автор песни “Белая стрекоза любви”. Директором Института Крупицей стал режиссер Анатолий Васильев. Прикованного к постели “позднего” Ландау изображал по-настоящему больной человек, круглосуточно нуждающийся в медицинском уходе.

Остальные 300 человек были набраны из числа студентов, сотрудников органов безопасности, ученых, священников, раввинов, зеков, чекистов, безработных, бездомных, проституток и многих других. Сотрудников НКВД исполнили люди с криминальным прошлым, которые так вжились в роли “тюремных надзирателей”, что не нуждались в дополнительных указания режиссера. В этом проявляется отличительный метод работы Хржановского с актерами – зачем искать кого-то подходящего? Пускай люди просто живут в искусственно созданных условиях.

Любые взаимодействия, будь-то пьяная драка или любовные интриги, только поощрялись. Институт был нашпигован скрытыми камерами и подслушивающими устройствами, съемочная группа незамедлительно появлялась в нужное время, в нужном месте. Актеры могли заниматься сексом, принимать ванну, ругаться, учиться или работать – обращать внимание на объективы камер запрещено, надлежало подыгрывать и продолжать жить своей жизнью. Все к этому привыкли и не сопротивлялись, у каждого участника оставалось право запретить использовать любой записанный с его участием фрагмент.

Каждого участника предупредили о всех возможных обстоятельствах, которые могли произойти во время съемок. Все то, что происходило между жителями Института – секс, драки, еда, выпивка – были настоящими, а не спродюсированными съемочной группой. Каждую отснятую на пленку сцену показывали, после чего участник проекта давал разрешение или отказ на использование ее в фильме.

Хржановский практически не вмешивался в происходящее, часто даже сюжетные сцены шли не по плану. Актерам приходилось импровизировать, заранее написанного сценария не существовало, но этого и не требовалось. Благодаря усилиям режиссера и каждого участника проекта внутри Института царила сложная эмоциональная атмосфера. Пытаясь вытянуть из людей подлинные эмоции, Илья не пренебрегал методами психологического давления. Некоторые перестали отличать реальность от вымысла, боялись, что ночью за ними приедет “воронок” КГБ, а сам проект набирал таких оборотов, что многие справедливо сомневались в способностях Хржановского контролировать процесс. Складывается ощущение, что он не пытался оспорить слухи, а провокационными действиями создавал вокруг альтернативную реальность в качестве еще одного художественного персонажа. Режиссер исполнял роль документалиста, всего лишь фиксируя происходящие вокруг события на 35-мм пленку. На первых этапах он был демиургом, создателем тоталитарного мира, дирижером концерта, но впоследствии Институт обрел собственную жизнь и начал овладевать участниками проекта.  

Поначалу, когда большая часть этой информации не была известна обществу, проект Хржановского привлекал внимание масштабными декорациями. Квест-комната гигантских масштабов, популярная среди знаменитостей, бизнесменов, политиков, журналистов, художников и представителей московского бомонда. С 2008 по 2011 режиссер охотно впускал звезд в заповедник сталинской эпохи, а некоторым предоставил шанс поучаствовать в съемках.  

Каждый гость проходил процедуру “советизации”. Вначале им создавали подходящую легенду, подбирали соответствующую одежду и вручали историческую памятку о важных событиях “последних лет”. На руки выдавали небольшую сумму на карманные расходы, а если деньги заканчивались, то в местном обменнике можно обменять украинские гривны на советские рубли – единственная разрешенная на съемочной площадке валюта. Сотрудники контрольно-пропускного пункта внимательно обыскивали гостей на предмет “современной контрабанды”, ставили в документе штамп с датой посещения и только после этого разрешали войти на территорию Института. Процедура напоминала переход границы в аэропорту. Отдельный вход был только у Хржановского – к его кабинету вела отдельная лестница.

Список важных гостей “советского аттракциона” впечатляет. Итальянский режиссер Ромео Кастеллуччи, американский постановщик Питер Селларс, знаменитая художница-акционист Марина Абрамович. Олигарх Роман Абрамович приехал с женой и дизайнером Миуччей Прада, младшей внучкой Марио Прада. Также в фильме приняли участие музыканты российской группы «Аукцыон» — Олег Гаркуша сыграл роль писателя и поэта Даниила Хармса.

С помощью гостей Хржановский воспроизвел всю советскую номенклатуру – от самой верхушки до ее низов. В 2009 году первого секретаря харьковского горкома КПУ сыграл тогдашний мэр города Михаил Добкин. Наркомом тяжелой промышленности стал украинский депутат Нестор Шуфрич, а роль командира бригады досталась известному журналисту Дмитрию Гордону.

По замыслу Хржановского, “Дау” должен был закончиться восстанием младшего поколения ученых против старших коллег, но погромщиков из них не вышло. Пришлось подключать лидера неонацистской группировки Максима Марцинкевича по прозвищу “Тесак”, ныне отбывающего тюремное заключение. Во время съемок Марцинкевич с приятелями избил и унизил американского художника Эндрю Ондрежака, ассистента Марины Абрамович, исполнявшего роль психолога. Именно Тесак стал ключевой фигурой одной скандально-известной сцены “Дау” с отрезанием головы живой свинье на глазах потрясенных ученых. Говорят, Тесак планировал убить на камеру кошку – убийство животного для него было принципиальным – но режиссер сумел его отговорить. Кроме того, не желая отступать от принципов аутентичности, Хржановский поручил банде Тесака ответственное задание, ставшее завершающим штрихом многолетнего съемочного процесса – уничтожить целый корпус Института.  

Съемки финальной сцены запланировали на 8 ноября 2011 года. На прощание Хржановский организовал open-air вечеринку с участием Dj Spooky (Нью-Йорк) и певицы Peaches (Берлин). Народ зазывали через ВКонтакте и Facebook, за участие платили 50 гривен. Дискотека началась, когда банда Тесака закончила разрушение Института – режиссер скомандовал операторам снимать танцующих людей. Окруженная мифами и легендами декорация, внутри которой на протяжении трех лет жили несколько сотен человек, была полностью уничтожена по приказу ее создателя. Команда операторов еще четыре месяца снимала на руинах отдельные эпизоды, а остатки реквизита через несколько лет сгорели при пожаре на харьковском складе.

В 2012 правительство России выдало указ, согласно которому все фильмы с бюджетным финансированием необходимо закончить до конца года. Учитывая, что режиссер сорвал оговоренные сроки – Министерство культуры отозвало господдержку, а в 2015 Арбитражный суд обязал продюсеров вернуть 30 млн рублей.

Ходили слухи, что Хржановский размышлял, как продемонстрировать фильм общественности.  Проект был слишком глобальным для традиционного проката в кинотеатрах. В разгар съемок режиссер говорил, что “Дау” будет короче его дебютной картины, а хронометраж составит 104 минуты, но «4» тоже задумывались как короткометражная работа. В 2014 фрагмент монтажа показали на фестивале в Каннах. После разговора с Рут Маккензи (директором театра Шатле ) и Мартиной д’Англежан Шатийон, соавтором художника Стива Маккуина, решимость Ильи не делать из «Дау» обычный фильм только укрепилась. Затишье и заточение в монтажной комнате продолжилось.

В 2014 Госкино Украины последовало примеру Минкульта России и подало на продюсеров фильма в суд, но проиграло дело – Хржановскому продлили срок сдачи проекта. Известно, что 26 апреля 2018 года в «Жовтне» прошел закрытый показ 5-часовой версии «Дау» для комиссии Госкино:

Илья Хржановский привлек к совместной работе самых разных людей искусства. Озвучить «Дау» на английский, немецкий и французский согласились актеры Уиллем Дефо, Фанни Ардан, Изабель Аджани, Ханна Шигула, Моника Беллуччи и многие другие. Леонардо ди Каприо и Луи Гаррель отказались.

В 2016 проект все еще нуждался в крупных финансовых вливаниях. Спонсор нашелся. Анонимная компания Imbell пожертвовала 4,9 млн фунтов, в 2017 – еще 11,3 млн Хржановский и Phenomen UK Ltd. переехали с проектом в Лондон и заняли на Пикадилли викторианской особняк напротив Букингемского дворца. После ремонта здание превратилось в советский бункер с охраной и суровой пропускной системой. В каждой комнате стоят манекены – двойники персонажей фильма. 50 человек разбирают 700 часов видеоматериала, 28 ТБ аудио и 3000 видеоинтервью с участниками проекта.

В конце 2018 премьеру фильма хотели провести в Берлине, но власти не разрешили режиссеру восстановить Берлинскую стену. Но через несколько месяцев после того, как европейский фонд поддержки кинопроизводства Eurimages отказался выделять второй транш в 240 тыс евро – пресс-служба DAU и Хржановский объявили, что с 24 января по 17 февраля в трех пространствах Парижа (театр Шатле, театр де ля Виль и Центре искусства и культуры Жоржа Помпиду) начнется иммерсивная инсталляция проекта «Дау». Съемки биографического фильма о советском физике Ландау, бюджет которого давно перевалил за 70 млн долларов, превратились в масштабнейший эксперимент и заняли почти 14 лет.

700 часов отснятого материала. — Именно столько доступно посетителям выставки для просмотра в самых разных формах: от индивидуальных кабинок до массивных смотровых залов. Входные билеты называются «визами» и существуют в трех вариантах: на 6 часов за 35 евро (без возможности выйти из театра и вернуться обратно), на 24 часа за 75 евро и бессрочная виза за 150 евро.

Вначале каждый посетитель заполняет специальную анкету, в рамках которой отвечает на общие и личные вопросы, включая интимные подробности. Следующий этап напоминает интервью в специальных кабинках с «активным слушателем» – священнослужителями разных конфессий, философами, психологами и социальными работниками. Вы можете покинуть кабинку в любой момент (как и раньше – стены Института), но если дождетесь конца беседы и разрешите опубликовать интервью, то сможете просмотреть видеозаписи разговоров других посетителей выставки.

Все это необходимо, чтобы составить персональный маршрут по выставке – ориентироваться помогает специальный гаджет дауфон. Девайс направляет по разным ивентам: от показов фильмов, прослушивания лекций и участия в конференциях до шаманского ритуала, художественного перформанса или научного эксперимента. Можете игнорировать советы, но тогда поход по выставке рискует обернуться бесконечным блужданием лабиринтами театра. Максимальный экспириенс возможно получить только, если следовать указаниям гида. Фильмы транслируются в разных залах в случайное время, без возможности отмотать назад или вперед, и даже волонтеры проекта не знают точного расписания сеансов.  

Слоган проекта звучит как «эксперимент продолжается» и похоже, что выставка – продолжение работы Института, создание Ильей Хржановским еще одного пространства, где соприкасаются реальность и художественный вымысел. Вряд ли фильм выйдет на экраны украинских кинотеатров в ближайшее время. По некоторым сведениям, сейчас монтируется полный метр «Дау» для участия в кинофестивалях. Состоится ли открытие выставки в Берлине, Лондоне или других городах – неизвестно, но будем надеяться, что огромное количество материала не канут в Лету и каждый желающий сможет ознакомиться с проектом лично.

Учитывая количество переменных, сформировать единственно правильное мнение о фильме Ильи Хржановского практически невозможно. С одной стороны, режиссера окружает целый шлейф скандалов и слухов, но когда речь идет об одном из самых невероятных кинопроектов в истории кино, то как может быть иначе? Многие зарубежные и отечественные издания высказывались относительно «Дау». Одни пытались критиковать работу с позиции классического кинематографа. Других возмутили сцены насилия и условия проводимого эксперимента. Третьи вспоминают хаос на съемочной площадке и обвиняют Хржановского в финансовых махинациях.

Что же такое «Дау» — воплощение мегаломанских амбиций режиссера, машина времени в тоталитарное прошлое, финансовая афера, невероятный аттракцион советского времени или новаторская форма с актуальным и по сей день содержимым? Опрометчиво соглашаться с любым из вариантов до личного ознакомления с фильмом. «Дау» не только вырвался за пределы первоначальной задумки режиссера, но ворвался в окружающую действительность и вступил с ней в конфликт. Главное, что эксперимент продолжается. Пусть даже никто и не узнает его результатов.

Иллюстрации: Марина Николаева

При подготовке материала были использованы эксклюзивные факты из статьи-исследования Артема Зайца «Все, что вы хотели знать о «Дау»: Как байопик о великом физике Ландау превратился в парк советского периода», выпущенного в 2017 году