Одесские помидоры, андеграунд и мейнстрим

Фотограф и музыкальный журналист из Одессы Саша Пролетарский – о сложных романтических отношениях исполнителей популярных и не очень

Я зашел в магазин за темным хлебом и грунтовым помидором. Последний, трепетно называемый в народе «сливкой», сейчас, в этом октябре, наиболее волокнист и съедобен.

На входе, в самом ядре овощного отдела, загаженного осенней грязью от рохлей и продуктовых тачек, я увидел понурого пошарпанного паренька со спутницей. «Наверно, мама», — подумал я. Паренек устремлено и душеполезно смотрел на крупный девичий зад, который проплывал мимо него. Его обладательница была облачена в безразмерный спортивный костюм. Во взгляде юноши читалась искра осатанелого безумия. Сухие слезы желания и отсутствия обладания тем, что так гнетет и влечет. Короче, во взгляде была похоть. Обычная, дикая и свирепая. Тайная и явная.

«К чему это он все расписывает?» — спросит циничный или пытливый читатель. И действительно, к чему? Такими взглядами кишит каждая потрескавшаяся улица, каждый затертый переулок, квартал, проезд или район. Таких взглядов немало на протяженности от любого круглосуточного магазина до государственного университета, и обратно. Но мой ассоциативный ряд уже было не остановить.

Андеграунд хочет механически и физиологически поиметь мейнстрим, но по большей части лишь на расстоянии. Так они и живут

Недавно я был на радио. На интернет-радио. В Киеве. Называется Submarina. В ходе двух затяжных бесед я умышленно погружался с коллегами по перу и шпаге на дно размышлений об андеграунде и мейнстриме. Мой неспокойный юношеский мозг бродил в прямом эфире и извивался гремучей змеей на слуху у двух десятков интернет-слушателей. Среди прочего, я неистово иронически предполагал о сотрудничестве двух условных социально-культурных сегментов.

Но тут, в одесском гетто, в магазине рядом с моим домом детства, отрочества и юности, я увидел воочию тот самый взгляд, который порой бросает андеграунд на своего более сытого коллегу — мейнстрим. Это взгляд животной ненависти и оцепенелого желания обладать благами, который таит в себе массовый успех.

Но эта ассоциация точна и в том, что мейнстрим несет в себе большую задницу совсем иных проблем, а обидчивый взгляд не знает, во что он вляпался. Чтобы не быть в заднице со всеми, надо спасать свою. Поодиночке, маленькими коллективами. Рубить окна в Европу и абстрагироваться от черной дыры, которая сулит сомнительные пряники.

Андеграунд хочет механически и физиологически поиметь мейнстрим, но по большей части лишь на расстоянии. А в таком случае тактильность момента теряется в отравленном воздухе, где движется рассеянный взгляд. Так они и живут на расстоянии, смещая акценты и забивая щели границы между собой трухлявыми ударениями эклектичного поиска.

Придя домой, я понял, что соседи сверху, с третьего этажа, меня немного затопили, но самую малость. На кухне с потолка, просочившись между обоев, капали настырные крупные капли. Они разрушали тишину, родившую в моем бродящем мозгу эту зарисовку о дружбе и ненависти старых соседей по одной условной сцене.

Соседей по этажам, у одного из которых давно течет дно, а у второго протекает крыша, дающая обзор звезд, рождающих будущее.

Фото: Саша Пролетарский