Мирослав Мельник: «90% рынка – артисты, которые прошли «Червону руту»
6 236
Один из основателей знаменитого фестиваля рассказал Karabas Live о том, как «Червона рута» продолжает влиять на музыкальный процесс в стране
Не так давно старейший музыкальный фестиваль Украины «Червона рута 2017» определился с местом проведения своего финала – центральная площадь в Мариуполе. Пройдет он с 13 по 17 сентября.
Эта новость мало кого взволновала, поскольку о самом существовании фестиваля многие просто забыли. Он вроде бы и жив, но теперь проходит как-то незаметно и без особых отголосков. Если раньше многие украинские артисты гордились тем, что были лауреатами «Руты», то теперь даже от них редко услышишь это название.
Я отправился на встречу с исполнительным директором фестиваля и одним из его основателей Мирославом Мельником для того, чтобы понять, насколько «пациент жив». Оказалось, что это не просто фестиваль, а некий клуб «серых кардиналов» украинского шоу-бизнеса.
Я помню концерты «Червоной руты» в начале 90-х годов, концерт на Майдане Незалежности особенно. Масса украинских звезд получили первый толчок к славе именно благодаря вам. Почему сейчас фестиваль проходит с гораздо меньшим размахом?
Есть много причин. Одна из них – экономическая ситуация в стране. Вторая – информационное пространство. Когда Украина стала независимой, мы не имели такого влияния России, потому что она была ослаблена. Поэтому творческие и любые другие процессы были на виду. Фактически, «Рута» задавала тон на постсоветском пространстве. Не забывайте, что во времена СССР эстрада во многом была укомплектована исполнителями из Украины.
А во второй половине 90-х начался процесс глобализации. Стали выходить на рынок телеканалы с иностранным капиталом, в первую очередь, с российским. После этого произошел передел концертного рынка – 95 процентов артистов, выступающих у нас в стране, были из России. Это стало серьезным испытанием. Угасло несколько мощнейших фестивалей, один из которых — «Таврийские игры». С помощью фестов фактически формировалась наша национальная культура. Но когда началось давление извне, мы не смогли с этим справиться.
Когда именно началось ваше пике?
1999 год, вторые выборы Кучмы. Тогда мы проводили финал в Днепре. Но уже тогда у нас пропали выходы на телеканалы. Потому что тогда шли агитконцерты с участием наших же лауреатов в поддержку действующего президента и транслировать начали их. Кроме того, государственные денежные потоки стали направляться в другие русла. Я помню 1995 год, когда мы проводили финал в Крыму – к моменту концерта денег от государства мы так и не получили. Однако у нас были средства, которые мы взяли в кредит в банке. В политику мы принципиально не лезли, потому что понимали, что придет время, и нам это выйдет боком. Наша цель – культурное воспитание граждан, которые имеют вкус.
Какие тогда у вас были бюджеты фестиваля и какие сейчас? И сколько вам нужно в идеале, чтобы вернуться к тому размаху, который был в 90-е?
Сейчас минимум нужно 3 млн грн. Мы проводим фестиваль раз в два года, за это время объезжаем все регионы страны, проводим там смотры коллективов в шести разных жанрах – от поп-музыки и рэпа до фолка и рока. Все желающие (возрастное ограничение – 34 года) участвуют бесплатно. Включая тех, кто проходит в финал.
Мы мало интересны рекламодателям и спонсорам, потому что все они хотят телеэфиры и известных артистов в программе. Молодых и неизвестных поддерживать не хотят. Поэтому призов у нас нет. Раньше победители получали съемку своего выступления и трансляцию по ТВ. Теперь этого нет. Но было и остается другое. Мы являемся организаторами концертов не только в Украине, но и за границей и своим участникам мы их также обеспечиваем.
Если у вас сейчас такие проблемы с деньгами на организацию, чем лично вы зарабатываете?
Я и другие организаторы – самодостаточные люди. Фестиваль для нас – почти хобби, у каждого из нас есть работа, мы не бедствуем. Например, Анатолий Калениченко, худрук фестиваля, музыковед, работает в академии наук. Тарас Маляр – преподаватель в консерватории. Олег Репецкий – гендиректор украинско-британской компании «Комора».
После того как фестиваль ушел в пике, вы открыли для Украины какие-то новые имена?
Кроме самого фестиваля у нас еще есть творческая мастерская – своеобразное закрытое учебное заведение, довольно специфическое. Многие лауреаты нашего фестиваля потом приходят сюда и занимаются вокалом, прослушиванием качественной музыки, аранжировками и т.п. Например, через эту школу прошел Сашко Положинский из «Тартака», «ВУЗВ», ТНМК. Это из тех, кто был на наших больших мероприятиях. Из тех, кто был позже – певица Alyosha (еще до «Евровидения), Эрика, которая потом стала MamaRika, O.Torvald, которые победили у нас в 2007 году, «ДахаБраха» — победители 2009 года в номинации «экспериментальная музыка», Illaria (в 2011 году), Dakh Daughters (победители 2013 года).
Вы меня удивили. Перечисленных артисты не ассоциируются с «Червоной рутой».
Я объясню, почему. Мы не застолбили этого, как делают золотоискатели. Не было никаких телетрансляций.
Как много заявок на участие в фестивале вы получаете?
В этом и прошлом году на фестиваль 2017 года было подано почти 2000 заявок от солистов и групп. В финале выступит 450. Когда молодой артист появляется, он еще никому не известен и никто его особо никуда не берет, потому что есть разного рода риски, а «Червона рута», наоборот, говорит: «Вот тебе сцена – выходи».
Мы стараемся сформировать и подготовить новое поколение думающих людей. В этом как раз функция интеллигенции. Если этим не заниматься, у нас останутся только те артисты, которые играют исключительно на физиологических потребностях людей. Массовая музыка все-таки должна и воспитывать. Когда артисты нас спрашивают, что им сыграть, мы просим исполнить то, что они играют в подвалах и больше никому не показывают – нечто нестандартное. Иногда играют какую-то форматную хрень. Тогда уже я сам их прошу сыграть что-то другое – порой именно это и становится открытием, чем-то интересным, цепляющим.
Отслушивая молодых артистов, вы не ощущаете разрыва поколений? Они ведь мыслят по-новому и человек 49 лет, как вы, может их ходы просто не понять.
Есть свои возрастные преимущества и недостатки. С возрастом человек становится более циничным и думает, что все, что он слышит, уже когда-то было пережевано и выплюнуто. Но вот что помогает в таких случаях: если человек все время слушает музыку, то остается молодым.
В конкурсе продолжают принимать участие и зарубежные артисты. Что их прельщает в «Червоной руте»?
В основном это поляки и, как правило, это люди украинского происхождения. «Червона Рута» — всеукраинский фестиваль и своеобразная культурная экспансия. Для нас одним из главных положений является национальная самоидентификация. Иначе мы постепенно придем к тому, что вся наша эстрада и рок-музыка станут американскими. Возможно и такое.
Но США и Британия – это локомотив, а мы всего лишь вагончик. Или вы так не считаете?
Смотрите. Что происходило в классической музыке XIX века в России? Например, Глинка, фактически первый российский композитор, учился в Италии, перенял там технологии написания партитур и начал это делать у себя в стране. Он стал «пережевывать» этот локомотив и пропускать через себя. Был еще Мусоргский, которого фактически аранжировал во Франции Равель. Потом пошли дягилевские сезоны русской музыки и т.д. В результате сформировалась целая огромная плеяда русских классических композиторов.
В последнее время в процесс поиска самоидентификации все-таки включились и медиа. Неужели к вам никто не обращается?
Филиалы национального телеканала уже согласились показывать программы «Червоной руты», хотя раньше такого не было. Теперь даже спрашивают, сколько они должны заплатить, хотя раньше просто отмахивались от нас. Плюс – региональные каналы, которые согласились крутить старые наши программы с участием Сестрички Вики и Тараса Чубая. А на радио уже звучат наши лауреаты: 90% украинского рынка – артисты, которые прошли «Червону руту».
Каким образом раньше отмахивались?
Очень просто – требовали заплатить. Например, в 2001 году мы проводили финал на Европейской площади в Киеве, на концерт тогда пришло около 50 тысяч человек. Мы привлекли спонсора, кстати, именно благодаря нам Ани Лорак тогда получила контракт с этой компанией, став их рекламным лицом. Так вот, мы отсняли этот концерт, смонтировали все, и пошли на телевидение, чтобы его показали. Но везде нам сказали, что мы должны оплатить показ. В результате мы заплатили СТБ 12 тысяч долларов, чтобы они показали программы «Червоной руты». После этого представитель спонсорской компании мне сказал: «Это абсурд. За границей телеканалы сами платят деньги за созданный продукт». После этот спонсор нас больше деньгами не поддерживал.
Что сейчас вам мешает договориться о поддержке с политиками? Почему бы не пообщаться с министром культуры Евгением Нищуком?
Евгений уже много лет имеет отношение к нашему фестивалю. Он неоднократно был ведущим наших мероприятий. А в 2015 году, когда мы проводили «Червону Руту» в Мариуполе, министерство выделило нам 90 тысяч грн.
Фото предоставлены организаторами фестиваля «Червона Рута»
