Борис Таршис: «Я пишу достаточно попсовые песни»

Karabas Live пообщался с музыкантом и композитором, чьи песни поют Могилевская, KADNAY и Пономарев, и получил урок тонкого искусства пофигизма

Счастлив человек, который занимается тем, что ему нравится. Но не каждому хватает сил или смелости иметь такое счастье. Борис Таршис начинал карьеру в группе «Четыре короля», которую до сих пор вспоминают как один из лучших украинских бойз-бендов. Но покинул ее на пике карьеры и ушел в свободное плавание – просто потому, что надоело заниматься рутиной.

Теперь он пишет песни в свое удовольствие, играет концерты когда и с кем ему интересно, продюсирует, снимает и сам снимается в кино – и знает почти все о глянцевой и изнаночной стороне шоу-бизнеса.

Karabas Live посчитал, что грех не поговорить с таким человеком – тем более что и повод хороший подвернулся: 23 ноября один из редких концертов дает его проект Tarshis. И нашел в лице Бориса интересного собеседника, который рассказывает о себе и окружающем мире без прикрас и лишнего пафоса. Потому что в первую очередь старается быть честным самим с собой.

Ты ушел из «Четырех королей» 15 лет назад и тогда же основал собственный проект. Сейчас Tarshis опять «молодая начинающая группа». Это какой-то новый виток?

Это 80-й уровень самоиронии! (смеется). Понятно же, что мы – взрослые дядьки, играющие в Tarshis и нескольких других составах параллельно 15 лет. Просто мы давно перестали играть в это как в спорт и пытаться состязаться с индустрией в накачивании мускулов. Это превратилось в хобби без каких-то явно обозначенных целей – без «А давайте запишем альбом, поедем в тур и заработаем кучу бабок».

У нас есть своя программа и несколько программ разных артистов. Я насчитал шесть проектов, в которых я играю с той или иной периодичностью. Играю с Сергеем Кузиным, Соней Сотник, с Виктором Павликом. С нашим барабанщиком Валерой Лихачевым сделали живую программу с группой «Врода» и съездили с ними в Канаду на фестиваль. Несколько раз ездили на восток со Светой Тарабаровой. Мне все интересно, мне все это нравится. В этом же прикол!

Чисто ради интереса: так почему распались «Четыре короля»?

Мы же начинали как совершенно другая группа. Ориентировались на Depeche Mode и Duran Duran, какое-то время играли живьем. Я привез из Харькова двоих ребят из своей группы, а «Четырьмя королями» мы стали с добавлением Жени Фокина. И сначала звучали местами как поп-рок-группа. А потом началось: «а давайте здесь дадим прямую бочку». И мы превратились в бойз-бенд (смеется). В какой-то момент я понял, что меня это совсем не устраивает. Лучше делать «ничего», чем то, что тебе не интересно и не приносит удовольствия. Я ли развалил группу? Может, и я – какая уже разница? (смеется).

С группой Tarshis ты выступаешь примерно раз в год. Что интересного нас ожидает на концерте 23 ноября – может, какие-то сюрпризы?

Особых сюрпризов нет – я, к сожалению, не MONATIK, чтобы задавить продакшном. Мы ведь говорим о концерте в пабе, по большому счету. Просто есть сколько-то старых песен, которые нравятся людям. И есть столько-то новых. Я сейчас не очень активно сочиняю песни – получается парочка в год. Вот записали одну англоязычную – такой хард-рок/диско. «В Киеве осень» сыграем как босса-нову. У нас записаны четыре новые песни, точнее, три новые и старая «Не трогай» – их мы сделали для нового сериала на канале «Украина». Материала накопилось на макси-сингл.

Люди слушают твои слова, а картинки видят из своих историй. Когда мою песню поет Наташа Могилевская или Саша Пономарев, это другое кино про другого персонажа

Будете выпускать?..

У нас нет менеджмента, поэтому этим никто не занимается. Если бы меня не дергали периодически насчет концерта, его бы тоже не было. Я патологически «не локомотив».

Ты упомянул «В Киеве осень». В другой твоей песне — «Следи за моим дыханием» — есть строки про «ноябрь, слякоть». Осень – это вдохновение?

Да просто я директор депрессии! (смеется). Я действительно склонен к тому, чтобы погрустить. Больные эмоции – жесткий мотиватор, который стимулирует словотворчество. Впрочем, не у меня (смеется). Сейчас, если я переживаю и мне плохо, я не пишу песен. Нахожу какой-то другой выход. А песни пишу и играю на гитаре скорее ради удовольствия. Мне интересно их конструировать. Раньше, 15 лет назад, было не так. «В Киеве осень» и «Следи за моим дыханием» действительно написаны по следами больших эмоциональных переживаний.

А какое у тебя лекарство от депрессии?

Во-первых, эту штуку надо в хорошем смысле отпускать. Не хватать себя за волосы и над краем бездны держать: «Ой, не дай Бог, меня сейчас свалит в депрессию!». Да свались! Забухай на два дня. Потом полежи дома и подумай, что два дня – это ого-го. Может, есть смысл помыть голову, привести себя в порядок. Есть техника маленьких шагов, когда тебе кажется, что что-то не по силам. Подъемная задача – надеть джинсы, ботинки, куртку. Следующая задача – дойти до остановки. Потом поехать на студию и что-то записать.

Есть еще такой расклад, как люди-маяки. Для меня это – Соня Сотник (ведущая шоу «Камтугеза» на «Радио Рокс» — ред.). Если я сильно кисну, я представляю себе, что Соня делала бы в этой ситуации. И понимаю: если не хочешь делать что-то для себя, пойди и сделай что-то для других. Позвони Соне или Лесе Литвиновой (руководитель переселенческого центра на Фроловской. – ред.) и спроси: «Девочки, нужна помощь в чем-нибудь?». Это организует очень крепко.

Ты сейчас пишешь песни только для себя или получается еще для кого-то?

Летом написал песню для нового сериала «Город влюбленных», который выйдет в 2018-м году. Там не поющий актер и вообще смешная история. Продюсер картины дал мне прочитать синопсис, а там тупо списанная с моей жизни история! Я говорю: это же про меня, пустите на пробы, мне даже не надо играть! Но за неделю до этого канал утвердил очень хорошего актера. Только он не очень поет и не играет на гитаре. Поэтому в песнях пел я. И специально написал заглавную песню – такой «типичный поп-рок», каким он и должен быть.

С другими артистами теперь работаю реже. Периодически бывает – но с теми, с кем уже работал.

Я много раз пробовал заниматься тем, чем мне заниматься некомфортно, и я понимаю, что просто убиваю свое время, убиваю себя

Когда ты слышишь свою песню в чужом исполнении, не кажется это тебе слегка искусственным, неискренним? Ведь человек, который не прожил твои эмоции, вряд ли сможет передать их правильно?

Нет, не кажется! Во-первых, мне повезло – я никогда не сталкивался с бестолковыми артистами. Не было так – отдал песню, а потом жалко. Есть же такая закономерность применительно к песням: пока ты ее сочиняешь, записываешь – это твоя песня, это история о тебе. Как только ты ее записал, отдал в эфир – другим людям, которые воспринимают ее – это уже их песня. Люди слушают твои слова, а картинки видят из своих историй. Когда мою песню поет Наташа Могилевская или Саша Пономарев – это другое кино про другого персонажа. И часто так – лучше. «В Киеве осень» я пою про одно, а Наташа – про другое.

Я вот сам хочу спеть несколько песен, которые отдал другим людям. У Пономарева есть «Mama, I Fell In Love» — такой рокешник быстрый. Дима Каднай поет «Feeling So Right» — и тоже руки не доходят самому сделать. Но есть песни, которые я никогда бы не смог исполнить (смеется). Например, «Nothing But Love», такая достаточно тяжелая англоязычная баллада, которую мне в демо-версии спела Alyosha – да я никогда не спою так, как она! Не буду даже пытаться – я испорчу ее своим исполнением. Зачем подгребать все песни себе? У меня их и так больше, чем на альбом.

Я сижу на куче немонетизированного капитала, которым не умею распорядиться – и не парюсь по этому поводу абсолютно. Мне в кайф играть бескрышные рок-н-роллы с Серегой Кузиным, экспериментировать с рокешником с Виктором Павликом – можно ведь просто наступить на примочки так, чтоб это «качало и шатало». Мы как-то сделали его «Шикидым» под Red Hot Chili Peppers, Это прикольно, мне нравится этим заниматься.

Кем ты сейчас ощущаешь себя в первую очередь — автором песен, исполнителем, продюсером?

Чуваком, который сидит на диване, пьет виски и занимается тем, что его не грузит! (смеется) Не потому, что я такой сноб и лентяй и могу себе это позволить – я достаточно скромно живу… Я много раз пробовал заниматься тем, чем мне заниматься некомфортно – и я понимаю, что просто убиваю свое время, убиваю себя. Я не выдерживаю в офисе. Я сейчас параллельно со всем остальным работаю копирайтером с достаточно большим рекламным агентством. Меня звали туда на full-time, но я честно сказал: “Ребята, я максимум через два месяца от вас сбегу. Давайте вы будете ставить задачи, я буду их решать и присылать, и, если нужно, приезжать в офис. Но я не хочу каждое утро в 10 часов сидеть за столом в офисе.

И я сейчас работаю так. А параллельно готовлю концерт как менеджер группы и саундпродюсер. А до этого на позапрошлой неделе снимался у друзей в двухсерийном комедийном проекте «Курица» – это мой второй актерский опыт съемок. У меня была роль второго плана, но с довольно большим количеством текста, с актерскими задачами, с дуэтными сценами, то есть со взаимодействием. Для меня это колоссальный опыт! Куча классных актеров с большим театральным и киношным бэкграундом. Я как губка на площадке впитывал. Я когда-то учил актерское мастерство и сценическую речь в Национальной академии руководящих кадров культуры и искусств на режиссерском курсе. А тут – такой мастер-класс!..

Летом я снимал с командой таких же психов, как я сам, документальный проект об украинских замках. Отчасти как режиссер, отчасти как оператор и как звуковик. В экспедиции всегда рук не хватает – и ты делаешь все, что умеешь.

Я не могу сказать – я журналист, оператор или режиссер, гитарист, саундпродюсер или композитор – все вместе! (смеется). А теперь даже стараюсь вести календарь, в котором написано, что и когда я делаю.

У наших артистов возникло ожидание: вдруг от того, что здесь забанили Киркорова, здесь все расцветет? Они поверили и стали что-то делать

Ты работал продюсером на «Радио Рокс». Как по ощущению – много ли мы потеряли от отсутствия российского продукта в эфире?

Мы выиграли – очень сильно! Это не касается одного «Радио Рокс». Концертная ниша в Украине освободилась от условных киркоровых и басковых. Говорю непредвзято по отношению к этим людям – скорее как о квинтэссенции российского шоу-бизнеса. Освободилась ниша для наших не менее талантливых и не менее трудолюбивых артистов.

От того, что к нам не едут российские артисты, у нас расцвели местные группы. Я, например, недавно открыл для себя группу Grisly Faye – такая волшебная англоязычная девочка с фортепиано, группа «Брудні» – там парень на гитаре и девочка на барабанах. И это те, кого нет в индустрии, у кого нет туров и концертов! А Pianoбой валит просто лавиной по стране – это круто! А «Бумбокс» – в Америке.

Я думаю, у наших артистов – не только эстрадных, но из андеграунда и рок-н-ролльного шоу-бизнеса – возникло ожидание: вдруг от того, что здесь забанили Киркорова, здесь все расцветет? Они поверили и стали что-то делать. Квоты на самом деле не сильно продвинули долю украиноязычной музыки, все равно осталось 65% русскоязычного или англоязычного продукта в эфире. Но с ожиданием возник и спрос. Возникла конкуренция, она подхлестнула к еще более качественному изготовлению – и рванули все.

Потап создает свой продукт – просто трек за треком. «Время и Стекло» – трек за треком, по миллиону в день просмотров и прослушиваний. Российский топ на 50% состоит из украинских имен. Это все наше производство. MONATIK, ALEKSEEV, Constantine, Дорн. Не касаясь того, ездят ли они туда – просто там скачивают их треки.

При всем моем уважении к Лине Костенко, Жадан – oлицетворение сегодняшней украинской поэзии

У нас производят кучу продукта. У нас каждый подросший артист продюсирует еще кого-то. У нас мощный продакшн с отличным телевизионным и кинопроизводством, шикарные студии записи. Я не хочу загадываний про Нью-Васюки, но мне кажется, что здесь кипит сейчас такой котел!

И у нас еще очень разные музыкальные школы: Харьков, Одесса, Львов, Киев – это все свои стили.
Подъем национального самосознания и огромное количество использования этники в музыке. Кто-то это делает продуманно, а кто-то из искренней любви к фолку и к корням. В любом случае, это привносит в музыку украинский колорит. У нее появляется свое лицо. «Перкалаба», «Карна» с гуцул-металом – и дальше по списку. Это круто и не шароварно!

Ты как-то сказал в одном из интервью, что тебе важны смыслы в песнях. Не кажется ли тебе, что при таком вот количестве музыки качество текстов уходит?

Нет. При наличии огромного количества вариаций разного сочетания существующих аккордов смысл в ля-миноре не теряется все равно (смеется). Есть песни с бОльшим количеством смысла, есть песни с меньшим. Я не могу сказать, что одни лучше, а другие хуже.

Мне лично больше нравятся песни, в которых есть смысл. Хотя я, как сонграйтер, умею писать песни с бесконечными «най-най-най», «ла-ла-ла» и «хей-хей-хей». Но это рабочий инструмент в сонграйтинге. Песня может кроме этого что-то содержать, а может ничего другого не содержать. Как правило, песня построена так, что куплет более содержательный, а припев бессодержательный: у Земфиры песня «Анечка просила снять маечки» на самом деле глубокая в куплетах, но непонятна мне вообще в припевах – «снять маечки» с кого? Технически это – тупо «ней-ней-ней» и «най-най-най». Пусть меня простит Земфира – я ее лютейший фанат. Она – одна из двух моих любимых нынешних русских поэтесс…

Вторая – Вера Полозкова?

Конечно! Полозкова – вообще отдельное явление: любовь-любовь! Я при встрече раза три представлялся, и она уже говорит: «Боря, прекрати, я тебя запомнила!». Просто млею от нее. Такой светлый человек! Очень хорошо, что у российской действительности есть такая светлая сторона.

Часто ли ты встречаешь в современной музыке красивые поэтичные тексты?

Да, конечно! Во-первых, у той же Веры, у которой есть музыкальный проект. Ну и Сергей Жадан один из крутейших поэтов. На сцене он мощный как танк. Глубокий и мастерски владеет языком. При всем моем уважении к Лине Костенко – Жадан просто чемпион всего. Олицетворение сегодняшней украинской поэзии. Идеальный украинский поэт в моем понимании. Ну и его «Собаки» — веселая сторона этого всего.

Ты сам родом из Харькова. Киев стал уже своим для тебя?

Давно! Я тут с 96-го года. Киев мне, пожалуй, уже давно роднее Харькова. Я приезжаю в Харьков к маме и к другу Жене Боровских. Всё. Больше мне там нечего делать. Он преобразился, стал аккуратнее. Много модных кофеен, но все это появилось без меня, оно не мое – не родное. А в Киеве за 20 лет – это все мое-мое!

Я знаю Киев лучше многих коренных киевлян. Я пожил во многих районах, я очень сильно его люблю. Для меня это идеал. Мне Москвы, например, очень много. Мне там некомфортно, я там существовал от подъезда до такси и от такси до подъезда. А в Киеве я гуляю пешком, я знаю его подворотни, я могу в одном месте на Подоле зайти, а выйти в другом конце Подола. При слове «Пушкинская» у меня в воображении возникает именно киевская Пушкинская. Наверное, это показатель.

Какие самые любимые места в Киеве?

Да миллион всего! Понятно, – Подол, Татарка. Какие-то нычки, где можно покурить сигаретку с видом на город. Любимые места меняются. 15 лет назад я проводил кучу времени в легендарном кафе «Вечерний Киев», потому что наша компания там собиралась. И для меня Пассаж был просто родным домом. Сейчас последние лет 5 живу на Куреневке и мне там очень комфортно. Там есть парк, а наш спуск к нему местами похож на какую-то улочку Гурзуфа или Тбилиси. Кажется, что внизу вместо Кирилловской – набережная, а вместо Куреневского парка – море. Вот это было бы идеально – типа соединить Одессу с Киевом (смеется).

Давай вернемся немного в прошлое. Появляется много поп-проектов, которые ведут продюсеры. Потом они закрываются и люди, которые участвовали в них, теряются, уходят из информационного поля. Почему так происходит – это лень, проблема найти и подать себя?..

… или находятся! Это зависит от того, находится ли у этого тягловая и креативная сила. Мы же понимаем, что занятие музыкой – это всегда индивидуально. Кто-то хочет дальше заниматься, кто-то нет. У Наташи Могилевской был проект «Дантес & Олейник». Насколько я понимаю, парни вместе сейчас не работают. Вадим Олейник поет сам, а Вова Дантес снимает телевизионную программу о путешествиях. И ему комфортно в этом качестве. Если он захочет записать и выпустить сингл, он это сделает. Но пока он этим не занимается.

Мы видим сейчас пример экс-Эрики – MamaRika. Она решила пойти по другой стезе, она хочет петь ар-эн-би. Получится – не получится, будет ли иметь это спрос – покажет время. Это будет зависеть от команды, с которой она это делает. Кто это администрирует. Кто продюсирует в звуковом плане. Кто думает о том, в какую нишу она попадет. Если мы говорим о шоу-бизнесе как бизнесе, тогда здесь начинается маркетинг, целевая аудитория, каналы коммуникаций и так далее.

Шикарный пример – когда из востребованного продюсерского проекта «Паранормальных» ушел Ваня Дорн, ушел на вольные хлеба с довольно призрачной на тот момент идеей играть музыку а ля Jamiroquai – и у него получилось. Притом что на тот момент на рынке уже был сильный артист в этой нише – The Maneken. Дорн собрал хорошую команду и наделал с ней кучу каких-то джазовых, эйсид-джазовых, фанковых сайд-проектов. И создал успешный свой.

Такие примеры есть. Зависит от того, находится ли тягловая сила.

Я думаю, что на самом деле и ко мне это относится. Как бы я ни пытался себе и другим рассказывать, что, мол, «я не играю в шоу-бизнес, а играю в рок-н-ролл и андеграунд», – я же пишу достаточно попсовые песни! Кто бы и с каким бы скепсисом к этому ни относился. Но я действительно играю то, что мне нравится – и так, как мне нравится.

Это никуда не двигается и не превращается в какой-то шоу-бизнесовый продукт, потому что у этого нет локомотива. Ты можешь быть отличным пиарщиком, но ты не можешь работать с собой как с продуктом. У меня не получается абстрагироваться от себя, я не умею писать пресс-релизы о себе – хотя о любом другом артисте я напишу легко. Я не могу управлять собой как проектом. Я могу организовать процесс, где на острие другой человек. У нас есть миллион хороших менеджеров на рынке, и я всех их знаю за руку. Но я мнительный и застенчивый человек и до сих пор ни с кем не договорился (смеется).

Чтобы сдвинуть с мертвой точки процесс, надо уметь его организовать. А я человек, склонный к тому, чтобы повисать в прострациях (смеется). Не вопрос – я могу сделать все, что нужно. Я сам себе менеджер, но и обкуренный чувак, сочиняющий песни – это же тоже я! Вот мы сидим сейчас (разговор проходил в довольно раннее время. – ред.), а еще в 2 часа ночи мы с нашим фотографом Леной Божко переписывались в ФБ и я отсылал ей фотографию стакана с виски из «Торфа». И вот этот чувак, который ночью накануне интервью бухает в баре – это тоже я!..

Концерт группы Tarshis состоится 23 ноября в столичном клубе Docker’s ABC

Фото: Елена Божко