Ассия Ахат: «У меня с музыкой все шло гладко, пока люди не узнали, кто муж»

Известная скрипачка рассказала Karabas Live о том, как пыталась попасть в номинантки «Грэмми 2018» и покорила один из чартов Billboard

Ассия Ахат называет себя человеком без серьезных амбиций. Зато в ее жизни хватает людей, которые стимулируют артистку штурмовать большие вершины. Одним из таких проектов стала недавняя заявка Ахат на восемь номинаций «Грэмми» с материалом альбома «All-In». 28 ноября, когда списки номинантов огласили, выяснилось, что попытка не была успешной.

Ахат уточняет: «Пока что». И показывает график из почти 30 концертов в США, запланированных у нее на весну 2018 года. Октябрьская презентация «All-In» в Лос-Анджелесе принесла свои плоды: у Ассии появились новые связи с американскими медиа, продюсерами, промоутерами. 23 ноября презентация альбома прошла в Киеве.

«All-In» записывался с 8-кратным лауреатом премии Умберто Гаттика – 66-летним продюсером, который брал статуэтки еще за работу с Майклом Джексоном в 1987-м («Bad») и Селин Дион в 1998-м («My Heart Will Go On»). Среди музыкантов, которые записывались с Ахат, было немало уважаемых исполнителей. Например, Дин Паркс – один из лучших сессионных гитаристов Америки (его можно услышать в альбомах Боба Дилана, Дайаны Кролл, Мелоди Гардо и многих других).

В начале декабря мы встретились с Ассией, чтобы поговорить о ее походе за «Грэмми», судьбоносной встрече со знаменитым трубачом Крисом Ботти и о том, как четыре года назад она оказалась на первом месте в чарте Billboard. А еще о том, зачем американцам в 2017 году инструментальные версии песен Тони Брэкстон, АВВА, Эрика Клэптона, Стиви Уандера и других звезд, которые вошли в «All-In».

«Самый скромный список был примерно из 360 претендентов»

Сильно огорчились, что не смогли стать номинанткой?

Да, разволновалась, и это удивило меня. Я человек не очень-то амбициозный. По крайней мере, мне многие об этом говорят. Я не схожу с ума по поводу карьеры, не борюсь, не толкаюсь локтями. И подачей заявки на «Грэмми» занималась не я. Ведь право на это имеют только члены Американской академии звукозаписи. Я лишь заполнила кое-какие документы, которые мне прислали в Киев. И относилась к этому спокойно. Как к происходящему в параллельном мире. Я хоть и Близнецы по гороскопу, но характер у меня не импульсивный, а с толком и расстановкой.

Вы верили в то, что реально попасть в номинации?

Я осознавала, что это практически нереально. Мы закончили делать альбом в июле и не успели толком его промоутировать. Об альбоме знали, в основном, лишь те, кто пришел на его презентацию в Лос-Анджелесе 12 октября. Там были телевизионщики, музыкальные журналисты, продюсеры. После мероприятия были публикации в прессе. Но этого крайне мало.

В Лос-Анджелесе я познакомилась с менеджерами телеканала PBS. У них есть свои принципы – там исключены даже намеки на сексуальность. Но их не смутило мое декольте

Когда вы поняли, что этого мало?

Когда один из членов академии прислал тайно список заявок, которые были поданы на мои номинации. Я не скажу, кто это был, потому что они не имеют права этого делать. Просто я очень попросила. Когда я увидела огромные полотна с сотнями имен, где в одной из строчек было мелким шрифтом написано «Assia Ahhat – All-In», то все поняла. Самый скромный список был примерно из 360 претендентов, в большинстве категорий их было под тысячу. Я даже не долистала до конца.

Ни один голосующий в здравом уме не может успеть ознакомиться с таким количеством материала.

Разумеется. Поэтому я поняла, что мне ждать тут нечего. Хотя Умберто Гаттика настаивал, чтобы заявка подавалась именно в этом году. Я привыкла доверять людям с таким опытом. Но это было нелогично – мое имя в Америке не было раскручено. На мой взгляд, разумнее было бы провести промо-кампанию и подать заявку на следующий год.

Тем более, что предпосылки для этого появились сразу. На презентации в Лос-Анджелесе я познакомилась с менеджерами PBS – государственного телевещателя в США. У них есть свои принципы – там исключены даже намеки на сексуальность. Во главе угла – профессионализм, мир, доброта и т.д. Как ни странно, людей с PBS, которые пришли на мою презентацию, не смутило мое декольте до пупка. Им понравилось.

Мало того, они даже видели до этого мой клип с рэпером Wisin «Fiesta In San Huan», где я в купальнике на берегу океана. Но их и это не смутило. Мы подружились. Теперь у меня довольно плотный график концертов в США с марта по май 2018 года. Но еще до Америки, в феврале, мы хотим тур с программой «All-In» показать в Украине.

Вообще сама идея податься на «Грэмми» — она ваша? Или кто-то порекомендовал?

Началось все с того, что я попросила своего менеджера Оксану, живущую во Флориде, найти мне хорошего американского саундпродюсера. У меня давно была мечта – записать альбом с каким-нибудь профи в Америке. И Оксана просто через Google нашла контакты нескольких продюсеров, обладателей «Грэмми».

Украинские продюсеры перестали вас удовлетворять?

Инструментальный альбом с солирующей скрипкой – это очень сложно, это не альбом песен. Я пыталась сделать это в Украине – мы даже записали битловскую «Hey, Jude», «Earth Song» Майкла Джексона. Но получалось не то.

А потом я познакомилась с трубачом Крисом Ботти и стала выступать в его концертах. Он обращает внимание на музыкантов в разных странах, куда приезжает. После визита в Украину в 2012 году Крис пригласил меня поиграть с ним. Он представлял меня зрителям, и я выходила под овации. Мне было приятно, но внутри я смеялась: «Чем я заслужила это?» Но такова культура зрителей в Америке: они потратили деньги на билет и автоматически настраиваются на праздник, на удовольствие. У нас иначе: страдают от того, что потратили деньги, и требуют, чтобы артист их развлекал, а сами часто не включаются в процесс.

Вы играли с Крисом Ботти, а потом – раз, и оказались на первом месте одного из чартов Billboard.

Да, причем эта история с Billboard очень странно начиналась. Мне менеджер пишет: смотри, твоя песня «If Only Tonight» уже на нескольких станциях в США крутится. Мой сын Данил проверил и говорит: «Мама, да это галимые интернет-станции. Ерунда». Через неделю – еще целый список станций, которые взяли песню. И, как в любой стране, где налажена индустрия, процесс пошел.

Как песня вообще попала в эфир?

Менеджеры Криса Ботти услышали ее и посоветовали отдать на радио, сказали, что у песни есть потенциал. Моя менеджер Оксана передала ее знакомым радийщикам. И всё.

Когда мы оказались в чарте, мне звонили, просили дать интервью по этому поводу. Но это было начало 2014 года, вы помните, что происходило в стране, и мне казалось нелепым и кощунственным обсуждать чарты. Поэтому я отказывалась. Отошла чуть позже, когда летом вышла «Fiesta In San Huan». Это вызвало интерес прессы в Америке, и я на две недели ездила туда с промо-туром. Тогда я, кстати, столкнулась с тем, что в Америке, когда в песне есть скрипичное соло, это воспринимается как нечто оригинальное и интересное. А в Украине это неформат.

Но свой успех после «Fiesta In San Huan» в США вы развивать не стали?

Чтобы добиться чего-то в Америке, там надо жить. Кроме того, я начала понимать, что песни – все-такие не мое. Вернулась к своим истокам и решила, что надо попробовать оставить след в мировой инструментальной музыке. А сделать это можно, только поработав с маститым продюсером. У меня вот есть альбом обработок классики, записанный в Украине. Мы проделали титанический труд. И кто об этом знает?

«Я не понимала, что мне делать с материалом Канье Уэста»

Итак, вы нашли контакты продюсеров. И отправили им письма?

Мы написали восьми продюсерам, семь из них откликнулись. Не ответил только Дэвид Фостер (16-кратный лауреат «Грэмми», который писал альбомы Селин Дион, Дайане Кролл, Андреа Бочелли и другим – ред.). Среди откликнувшихся были Хорхе Каландрелли (6-кратный лауреат «Грэмми» — ред.), Уолтер Афанасьефф (2-кратный обладатель «Грэмми» — ред.) и другие. Их всех заинтересовал проект кавер-версий хитов. Мы с юристом и менеджером встретились со всеми, поговорили. Умберто Гаттика оказался единственным продюсером, который пригласил к себе в студию. Наверно, это повлияло, а еще то, что он все мои идеи подхватывал на лету и креативно развивал. Сразу стало ясно, что выбирать надо его.

Список песен для альбома составлял Гаттика или вы?

С этим была длинная история. Мы с Умберто немало времени потратили на обсуждение песен по скайпу. И всякий раз это было давление удава (его) на кролика (меня). Он отмел практически всех европейских исполнителей, которых я предлагала, включая Beatles. Я удивлена, что в этот сборник попали Seal, АВВА, Coldplay и Эрик Клэптон. Менее удивительно, что туда попали Queen – это, скорее, мировые звезды, чем европейские.

Он предлагал мне песни Канье Уэста. Я не понимала, что мне как скрипачке делать с материалом Канье Уэста. Я знаю, что это артист с сотнями миллионов просмотров в Youtube и любая версия его работ вызовет большой интерес. Но мне же хотелось красоты, я думала не о славе и деньгах. Тогда даже о «Грэмми» еще и мысли не было. 70% того, что предлагал Гаттика, мне не нравилось. В то же время, ему не хотелось брать в альбом «Superstition» Стиви Уандера, но я настояла на своем. В конце концов, мы пришли к согласию. Только одна песня, которую я не хотела брать, все-таки попала в «All-In».

Какая?

«My Heart Will Go On» Селин Дион. Умберто сказал: «Это тебе бонус-трек, подарок. Просто сыграй эту песню. Многие люди приезжают на концерты Дион из других стран, тратят немалые деньги только радио того, чтобы услышать эту песню живьем». И я нехотя согласилась. Дион прекрасная певица, но ее творчество мне никогда не было близко.

Как думаете, американцам вообще нужны инструментальные кавер-версии их хитов?

В Америке настолько большой рынок, что там есть место и для такой музыки. Кроме того, музыкантам и аранжировщикам, которые работали над альбомом, это было явно интересно. Я же видела это своими глазами.

Скажите, а это вообще дорого – записать альбом в Америке и выдвинуть его на «Грэмми»?

Не дороже, чем записать альбом с Константином Меладзе. Или с Виктором Дробышем. Или, тем более, с Максом Фадеевым. Мне не надо было платить за студию, так как Умберто предоставил свою. Но, конечно, американские сессионные музыканты стоят дороже украинских.

«В 2011 году я хотела отказаться от музыки»

Означает ли ваше сотрудничество с Америкой, что на родине что-то делать вам уже не особо интересно?

Почему? Мне интересно. Я просто пробую. У меня же никогда не было продюсера, который строил мне стратегию. Были разве что помощники. Как Руслан Квинта, который в свое время убедил меня, что стоит делать песни. Я не хотела сначала. Но стоило мне запеть, как я начала зарабатывать деньги. У меня так чаще всего и происходит – то, что интересно в музыке мне, не особо нужно людям, и наоборот.

Сначала я делала песни, которые нравятся мне. Потом подстраивалась под рынок, чтобы веселить. При этом не понимала, что мне делать на сцене с моим лицом и телом… Когда мы смотрим «Евровидение» с Ирой Билык, она всегда угадывает победителя. А я смотрю и не могу поверить, как этот человек может выиграть. Нет у меня жилки, которая помогает чувствовать конъюнктуру.

Для меня переход в шоу-бизнес стал открытием новой формы жизни. Я была очень зажатой, у меня была масса комплексов, которые мешали раскрыться

Огорчаетесь по этому поводу?

Знаете, к 2011 году у меня накопилось достаточно негативных эмоций и обид. Я мужу тогда сказала, что мне надоело слушать постоянно неприятные вещи в свой адрес. Я думала тогда: «Ну, сколько можно доказывать, что я не верблюд?»

Что вы имеете в виду?

«Она не умеет петь», она не умеет то, это. Некоторые до сих пор зло шутят по поводу того, мои альбомы продавались в магазинах «Фуршет», хотя они уже десять лет там не продаются. Хотя тогда не один продюсер хотел продавать свою музыку в «Фуршете». Это очень удобно, потому что уже давно CD – это спонтанная покупка. На Западе в супермаркетах они продаются.

Вообще, у меня все шло довольно гладко, пока не узнали, кто муж (Игорь Баленко, депутат Киеврады, основатель сети магазинов «Фуршет» — ред.). И началось. Раз муж с бизнесом, значит, она бесталанная – у нас так принято думать. В общем, я хотела от всего отказаться, но Игорь меня уговорил. Сказал: «Ты без этого не сможешь».

И чему вы собирались себя посвятить, отказавшись от музыки?

Заняться собой. Ходят же некоторые в фитнес-клуб, как на работу. Но я не успела даже толком обдумать это. В моей жизни появился Крис Ботти, и это было счастье.

Я вам первому признаюсь в этом – тогда, в 2011 году, я хотела родить девочку. И встал ребром вопрос: или ребенок, или предложение о сотрудничестве от Криса Ботти. Игорь мне тогда сказал: «Мне кажется, как мама ты точно состоялась. А как музыкант еще не достигла вершин, где хотела бы оказаться. Ты будешь страдать от того, что не доделала, не доработала». Я обиделась сначала на него. Я же женщина, для меня личная жизнь, семья важнее всего. Но потом… (Улыбается)

Скажите, а вы не скучаете по филармонии и периоду жизни, который с ней связан?

Точно не скучаю. Филармоническая жизнь однообразная. Для меня переход в шоу-бизнес стал открытием новой формы жизни. Я была очень зажатой, у меня была масса комплексов, которые мешали раскрыться. Их и сейчас хватает, но это уже далеко не то, что раньше. Я узнала, что человек может не прийти на запись просто потому, что он в запое. Увидела людей, которые смеются невпопад, говорят все, что думают. Это не всегда было приятно, но мне это было нужно, чтобы хотя бы немного раскрепостить себя.

Мой преподаватель из консерватории помогал мне с первыми записями. Я тогда еще не умела сама придумывать импровизации. Мы по сей день поддерживаем отношения, ему интересно то, что я делаю. Он передавал мне постоянно приветы от Богодара Которовича, пока тот был жив. Для меня была важна эта поддержка. А когда у меня уже был почти готов альбом «All-In», мой преподаватель послушал материал и был растроган до слез.

То есть ваш переход в поп-музыку не был воспринят как «предательство академических идеалов»?

Нет, наоборот. Гордились, хвалили, поддерживали. Это же популяризация скрипки как инструмента. В начале 2000-х в Украине значительно выросло число детей, которые учились игре на скрипке. Думаю, не в последнюю очередь благодаря моей популярности и Ванессы Мэй. Девочки смотрели на мой клип «Шутка», где я играла Баха в кринолиновом платье в замке, и мечтали стать принцессой-скрипачкой.

Сейчас, спустя годы, я советую родителям быть осторожными. Если у ребенка нет очевидного природного таланта скрипача и не видна его перспектива, лучше перейти на фортепиано. Скрипачам сложнее реализоваться, их навыки не пользуются большим спросом. А мучений ребенок переживет немало в процессе учебы: это же очень сложный инструмент – на миллиметр поставил палец не туда и уже сфальшивил.

Главное фото: Ассия Ахат на презентации в Киеве, 23 ноября 2017 года. Фото: Лидия Тропман

ЧИТАТЬ ТАКЖЕ: The Erised: «Американцы удивлялись: «Так эти песни вы поете?»