Андрей Данилко: «Мне хочется отстреливать двойников Сердючки»

Член жюри нацотбора на «Евровидение» и папа Верки Сердючки рассказал Karabas Live о том, как он оценивает конкурсантов и как поживает его знаменитая подопечная

Когда я зашел в гримерку к Андрею Данилко, было около полуночи. Только что закончился третий полуфинал национального отбора на «Евровидение». Андрей жалел, что не прошли KADNAY, которые его очень завели. И все-таки он советовал бы им поменьше стучать в барабаны в этом номере.

Данилко в судейском корпусе нацотбора отвечает за правду-матку. И положительные, и отрицательные его оценки, как правило, лобовые и бескомпромиссные. Там, где Меладзе и Джамала ходят кругами, Андрей рубит сплеча. Кто-то из артистов явно обижается, кто-то благодарит.

Проект самого Данилко – Верка Сердючка – на сегодня пребывает в состоянии, близком к заморозке. Редкие концерты за границей и полное отсутствие официальных выступлений в Украине. Мы поговорили и о «Евровидении», и о том, как сейчас дела у Веры и какое ей светит будущее. Хотя на лице Данилко лежала печать дикой усталости, он мужественно и обстоятельно отвечал на вопросы.

Вы второй год в жюри. Видите какую-то динамику?

Есть плюсы и есть минусы. Первым делом хочу сказать, что я вообще сел в это кресло только потому, что увидел в прошлом году, на каком высоком уровне готовится нацотбор. Если бы все проходило на том же колхозном уровне, как до этого, когда выступали группы «Анжела» и прочие «Стыцки», я бы здесь не сидел. СТБ предложило другой формат, и мне это понравилось. В итоге, широкая публика узнала о таких хороших группах, как Pur:Pur, Brunettes Shoot Blondes, The Hardkiss.

В прошлом году была очень сильная тройка – Джамала, SunSay, The Hardkiss. В этом году я пока не вижу участника, которому я бы поставил полноценный высший балл. В то же время, нет и таких, которым я бы поставил низший. Хотя нет, были… Но, в целом, ситуация более ровная, в которой порой сложно давать оценки. Как можно сравнивать «Пающие трусы» и Green Grey? А приходится.

Какие общие мысли вам приходят в голову после просмотра такого количества конкурсантов?

Сейчас время коллективов. Одному человеку очень сложно удерживать внимание. Вот, к примеру, MELOVIN. В моем топе конкурсных песен третьего полуфинала его – на первом месте. Но я не уверен в точности его образа. Меня смешит эта разница в цвете глаз. С другой стороны, он молодой человек, экспериментирует. Когда мы молодые выступали, то тоже такие спорные были, что дальше некуда.

Вы неоднократно говорили артистам, что их песни устаревшие.

Да. Мне говорили, что Мила Нитич на меня за это сначала обиделась, а потом, мне рассказывали, признала, что я прав. Я же никого не хочу оскорбить. Но если действительно песня устаревшая, оглянитесь по сторонам, посоветуйтесь с людьми, делайте что-нибудь. Вот, например, KADNAY – это был молодо, свежо, ярко. А выступление Виталия Козловского было как борщ, который хозяйка так хотела сделать хорошо, что пересолила.

Когда жюри уходит после выступлений ставить оценки артистам, вы пытаетесь убедить Джамалу и Меладзе поставить повыше баллы тем, кто вам понравился?

У каждого из троих своя точка зрения и никто никого особо не слушает. И при этом у нас редко бывает, чтобы оценки кардинально отличались. Лидеры достаточно очевидные у нас получаются. Мы, конечно, что-то обсуждаем, в чем-то советуемся друг с другом, но в итоге все заканчивается тем, что каждый берет ручку, листок и пишет то, что считает нужным.

Я уже объяснял свой принцип отбора, но могу повторить еще раз. Я, когда смотрю на исполнителя, думаю не о самом конкурсе, а о финальном концерте национального отбора. Чтобы он был разнообразным в плане стилей и образов артистов.

Почему для вас так важен именно финал отбора? Конечная же цель иная.

Потому что помимо выступления Украины на «Евровидении» я думаю об открытии новых имен для украинского слушателя. Если же говорить о выборе лучшего в контексте международного конкурса, мне кажется, мы в последние годы пели там слишком много баллад. Мика Ньютон, Злата Огневич, Alyosha… Думаю, было бы лучше для страны привезти уже что-то другое – вроде того, что делала Руслана, рок-группу, веселый трэш в духе Сердючки. Кто первым делом вспоминается из тех, кто ездил от нас на «Евровидение»? Руслана, Сердючка, Ани Лорак, Джамала.

Почти все в восторге от того, как ведет нацотбор Сергей Притула. Но есть и недовольные, которые считают, что он путает стендап с музыкальным конкурсом.

Я так не считаю. Он очень точен в своей работе и, на мой взгляд, снимает некую «серьезку», в которую погружаются все, в том числе я. «Андрей! Ироничней! Подбери слова, что ты тут бурчишь!» Притула – отличная приправа к конкурсу. Он придает ему легкость, снимает лишнее напряжение. Это большая находка для отбора.

Он любит вас слегка троллить. Это норм?

Это прекрасно. Это добавляет перчинки. Конечно, я не всегда в лучшем настроении нахожусь, бываю не очень точен в реакциях. Он мне помогает выразиться более развернуто.

Вы единственный из жюри, кто иногда заигрывает с залом. Мне кажется, по ходу конкурса вы стали делать это реже.

Я не продумываю эти моменты. Люди в зале иногда слишком сдержаны – они купили билеты, сидят смотрят концерт. А я… А что, правда, я заигрывал с залом?

Ага.

Наверно, это было в те моменты, когда я видел, что публика слабо реагирует на происходящее. А для картинки было бы лучше, чтобы они проявили какие-то эмоции. Это, знаете, как на программе «Пусть говорят» — сидят люди и хлопают регулярно. Ты смотришь и думаешь – чего они хлопают? Но оно и правда оживляет процесс.

Я что хочу еще добавить по поводу сравнения прошлого года и нынешнего. Сейчас отбор обсуждает еще больше людей, причем очень разных. Мне по этому поводу писали даже те, кто не появлялся на моем горизонте лет десять.

Если бы у вас не было опыта участия в «Евровидении», вы бы в 2017-м попробовали с Веркой пробиться туда?

Всему свое время. То, что ты можешь делать в 30 лет, ты не можешь делать в 40. Я бы этого не хотел. Кстати, мы тогда потратили на подготовку к конкурсу копейки. Поэтому когда я слышу, как какой-нибудь Азербайджан выделяет пол-миллиона, я не могу понять, куда они их тратят. У Верки Сердючки был эконом-вариант. И вообще, мы ехали подурачиться. Я не ожидал, что это закончится еще и скандалом (песню Сердючки «Dancing Lasha Tumbai» тогда некоторые трактовали как «Раша, гудбай», в связи с чем у проекта Данилко были проблемы с концертами в России – ред.).

Помню выход Сердючки в финале церемонии Yuna в 2015 году. Это было как ретро, прибытие из минувшей эпохи.

У вас было очень верное ощущение. Паша Шилько (генпродюсер Yuna – ред.) очень хотел, чтобы мы поучаствовали, а я этого не хотел. Потому что та новая форма Верки Сердючки, которую я пытаюсь сейчас найти, мною пока не реализована. С этим, во многом, связана пауза в выступлениях Сердючки в Украине. Хотя, конечно, эта пауза связана и с политической ситуацией. Для меня этот перерыв – хорошая возможность отдышаться и оглядеться по сторонам. Посмотреть, что за люди ходят сейчас на концерты. Картина изменилась. Это как, знаете, идешь в свое любимое кафе, приходишь, а там уже банк или магазин. Все меняется. А мы с Сердючкой в этой гонке потеряли много времени и сил, не могли остановиться.

Поэтому, когда я все-таки согласился выступить на Yuna, я решил исполнить «Все будет хорошо». Чтобы отправить людям позитивный месседж. Я потом смотрел трансляцию этого шоу, волновался, даже налил себе немного, чтобы успокоиться. И, при всех минусах, которые тоже были в моем выступлении, там была какая-то жизнь. Дети выбежали на сцену.

То есть, вы сейчас ищете новый язык для Верки Сердючки?

Я ищу команду, которая поможет мне это сделать. Людей, которые любят этот образ, проект, героиню. А на деле пока получается, что большинство из них не понимает Сердючку. Они думают, что это очень просто. Мы предлагаем людям набросать вокальную дорожку и показать, как, по их мнению, должна звучать Сердючка. И это не просто не подходит – это вообще не туда. Они не знают, как подобраться к Верке.

Новая Сердючка должна быть взрослой. И мне сейчас не хватает такого человека, каким был Джордж Мартин для Beatles. Профессионала, который имеет острое зрение и может сказать: «Ребята, надо делать вот так». Хочется встретить человека со знаниями и опытом, который правильно бы услышал меня и тех, кто со мной, одел это в правильную одежду. Пока его нет. Хотя мы со многими общались. Даже с американским продюсером Рэнди Джексоном (певец, басист, продюсер, в прошлом член жюри телешоу American Idol, лауреат «Грэмми» — ред.). Но и он не понял нас. Хотя оценил оригинальность концепции, ее аутентичность. На Западе с их опытом построения шоу-бизнеса это умеют ценить.

Кстати, когда я ездил в Америку на презентацию фильма «Шпион» (2014), в котором снялась Сердючка, заметил, насколько легко и весело там воспринимается этот образ. Я вообще не нервничал там. У нас ты всегда находишься под прицелом некоего оценочного взгляда. Нет ощущения, что за тебя радуются. А там оно было. Все радовались как дети.

Знаете, почему я люблю корпоративы? Там сидит олигарх, там какие-то родители, там школьные друзья. И тут выходит Сердючка и всех объединяет

У них нет контекста в восприятии Верки.

Конечно. На них не накладывает отпечаток «СВ шоу» и период проводницы поезда. Я, кстати, когда слышу «проводница», меня дергает. Это было давно, это было в детстве Сердючки.

Знаете, почему люблю корпоративы? Там сидит олигарх, там какие-то родители, там школьные друзья, которые не знают никого из офиса. И тут выходит Сердючка и всех объединяет. Я получаю массу удовольствия от этого. От того, что поднимаю настроение и объединяю людей. Заказчики всегда довольны, потому что мама «потанцювала» с папой, а папа с тетей, а дети тоже веселились. Ведь если группа «Ленинград» выступает, то детей надо выводить.

Лет пять назад наткнулся в сети на видео, где вы что-то играли на фортепиано.

«Моя любов тобі до сраки»? – спрашивает Андрей Уренев, директор Данилко, который слушает наш разговор. И добавляет: «Это украинские песни. Там очень смешные тексты. Есть мат. Если сделать такую программу, пригласить хор, это был бы хит».

Я не помню, что там было. Помню, что это какое-то любительское видео.

Точно, это оно. Там еще девушка пела, да? Это было снято на телефон. Для закрытого, в общем-то, пользования. Не для «Евровидения» точно. А программа «Шоумания» взяла этот ролик и показывала бабушкам на улице. Говорили, что Данилко с этой песней на «Евровидение» ехать собирается. От бабушек там был в ответ мат-перемат.

У вас в 2005 году выходил инструментальный альбом. Нет желания повторить подобный опыт?

У меня много разного материала есть. Это только со стороны людям может казаться, что у меня кризис и ничего не происходит, не создается. Но это не так.

В нишу, которую освободила Сердючка, ушедшая в отпуск, заходят разные проекты – от «ТіК» до DZIDZIO. На мой взгляд, они не выражают духа времени так, как это делала в свое время Верка. Не появилось такого артиста в 2010-х, которые, конечно, отличаются от нулевых.

Мне это сложно оценить. Не знаю. Но я вот что скажу: артисты, которые пытаются веселить на сцене, зачастую берут какую-то одну краску. Они думают, что все должно получиться именно благодаря ей. А это не так. На самом деле, у Сердючки нет ни одной песни, где не было бы какой-то смысловой нагрузки, где не ставился бы какой-то вопрос.

Или вот взять ту же песню «Все будет хорошо». Когда мы делали запись, я подошел к нашему трубачу  и сказал, как мне хочется, чтобы он сыграл. Я-то не знаю специфики этих нот на трубе. И  говорю ему: «Что ж там играть? Тыры-дыры-дыр, тыры-дыры-дыр». И хоть это оказалось непросто, сыграл, в общем. Прихожу на сведение записи и слышу – труба где-то далеко-далеко. «Почему?» — спрашиваю. А мне говорят: так правильнее по звукорежиссуре. И тогда я взял и выдвинул на пульте трубы так, что просто завалил их. И только я это сделал – мне веселее стало. Клянусь.

А потом я долго не мог придумать текст к песне. Пока не пришел к фразе «все будет хорошо». В ней есть утверждение: «Ха-ра-шо!» Никто не оценивает вокальные данные той Сердючки, красоту мелодии и т.д. Тут главное – месседж. Сколько песен было до этого про «все будет хорошо», но они не становились хитами.

Я очень адекватно к себе отношусь. Мне не хватает образования, да. Но я очень остро чувствую, что подходит Сердючке, а что нет

Поэтому, возможно, те, кто пытается делать, как Сердючка, не идут дальше уровня ее двойников. Мне их, двойников, кстати, хочется отстреливать, когда вижу. Это очень сложный жанр, здесь важно чувствовать грань, где надо остановиться. А они не чувствуют. Я слушаю их – и мне неловко.

Самый сложный жанр – это простой жанр. Проще сыграть на басухе слэпом. К нам приходил как-то один мастеровитый басист – на песню «Гоп-гоп». И давай там вытворять. А я ему говорю: «Сыграйте просто – пум-пум, пум-пум». Видели бы вы, какой он был мокрый после этого. Он был в ужасе.

Я очень адекватно к себе отношусь. Мне не хватает образования, да. Но я очень остро чувствую, что подходит Сердючке, а что нет. За все время только два композитора со стороны сделали песни, которые подошли мне – это Макс Фадеев и Константин Меладзе. Я о тех песнях, которые пел с Глюкозой и группой «ВИА Гра». Остальные мне присылают какие-то глупости с рифмами «обезьяны-бананы».

По-моему, Стинг говорил, что самое сложное в музыке – написать простую и понятную всем песню.

Он тоже, как и я, родился 2 октября (все смеются).

Уже за полночь перевалило, будем заканчивать. Как думаете, все будет хорошо?

(Предельно серьезно, выдержав паузу) Я думаю, все будет хорошо (взрыв хохота).

Фото: Сергей Гриценко и телеканал СТБ

Финал национального отбора на «Евровидение 2017» смотрите на телеканалах СТБ и UA:Перший 25 февраля в 19.00

Читайте также: Константин Меладзе: «Не может быть шоу-бизнеса без обид и зависти»