Алексей Коган: «2016 год моих надежд не оправдал»

Главный джазовый эксперт страны рассказал Karabas Live о том, каким он видит уходящий год для украинского джаза и для себя лично

Он терпеть не может, когда его называют «легендой» или «гуру». А за «критика» пошлет собеседника далеко и надолго. Тем не менее, все вопросы касательно джазовой жизни в Украине так или иначе стекаются именно к нему. Потому что он всегда в материале, а его комментарии – обстоятельные и аргументированные. Хоть, может, порой и неприятные для тех, кого они касаются.

Алексей Коган – интересный и сложный собеседник. Его ответы подчас становятся аллюзиями на какие-то твои мысли, а многочисленные жизненные истории и реакция на отдельные эпизоды выдают в нем глубоко ранимого человека. Человека, борющегося с собственными ветряными мельницами и побеждающего их.

У него много друзей и поклонников, хватает и недоброжелателей. Только равнодушных к его персоне нет. И в этом просматривается масштаб личности. Ее размах еще, кажется, предстоит постичь современникам и потомкам.

В откровенном разговоре мы обсудили важные события и тенденции уходящего года для джазовой жизни в стране. Не обошлось и без личных аспектов – куда же без них, ведь вся деятельность Когана в той или иной степени связана с джазом. Любит ли он себя в джазе или джаз в себе? Для человека, настолько преданного своему делу, такой вопрос априори не стоит. Потому что Алексей, что называется, по обе стороны. В этом его счастье и… большая драма.

Полтора года назад ты сказал, что джаз в Украине слушать престижнее, чем Стаса Михайлова. Ты по-прежнему так думаешь?
Абсолютно. И даже еще больше.

А какие предпосылки для этого ты наблюдал в этом году?
Появилось больше мест, где звучит джаз. Есть «Алхимик», «Подвал», Bel Etage, пространство «Циферблат», другие точки. Причем у каждого из этих заведений своя аудитория. Правда, когда я аккуратно интересуюсь, что там платят музыкантам, очень сильно расстраиваюсь. Когда наши музыканты прикрываются, мол, мы играем для себя и нам пофиг, сколько платят, это неправильно. Если вы работаете вечер за 300 гривен, значит, вы и стоите 300 гривен. Я глубоко убежден, что музыкант – точно такая же профессия, как врач, учитель, ассенизатор, токарь. Он должен за свою работу, за свое искусство получать деньги. Достойные деньги. И все разговоры о том, что время тяжелое и все такое (недовольно кривится)…

Но есть другая проблема – мало у нас музыкантов. Прав был тот человек, который говорил о теореме семи украинских джазовых самураев. Одни и те же люди появляются в разных составах. Очень много молодежи разъезжается – работать на пароходах, в круизах. Плохая тенденция, на самом деле. И нет общности музыкантов. Меня лет десять это волновало, я хотел быть миротворцем, а сейчас успокоился. Теперь, когда я вижу, что здесь происходит, я понимаю, что тут ни Путин не нужен, никто – они сами себя сожрут. Как пауки в банке.

Вот на Уэйне Шортере как было? Полторы композиции, и все красивые платья куда пошли? В наливайку. И кто сел на их места? Люди, которые приехали на Шортера. И никаких дыр в зале

В этом году увеличилось число джазовых фестивалей. Возродился большой фестиваль в Днепре, запустился Equi Jazz в Киеве. А ведь есть еще множество небольших региональных фестов.
Маленькие фестивали выполняют свою функцию. Очень хороший по настроению фестиваль Art Jazz Cooperation в Луцке и Ровно. Молодец Сергей Крашенинников, который делает фестиваль в Черкассах. Koktebel Jazz Festival опять переехал на новое место, и перед Лилией Млинарич нужно снять шляпу – они привезли хороших артистов, был интересный лайнап. JazzBez во Львове существует уже 16 лет. Closer, конечно, молодцы – для промзоны делать такие концерты. Но я бы на их месте с такими музыкантами, как Амброуз Акинмусир, выходил на площадку побольше – скажем, под вывеской «Closer представляет». И билеты будут дешевле, и людей туда больше попадет. Мы с Эриком Айгнером когда-то столкнулись с такой проблемой в арт-клубе «44» и стали делать концерты в Театре оперетты, Доме офицеров, Октябрьском дворце.

Alfa Jazz Fest превращается в фешенебельное мероприятие с большим количеством селебритиз. Дебютный Equi Jazz прошел в конном VIP-клубе. Можно ли сказать, что джаз становится все более светской музыкой?
Нет. И здесь мне на ум приходит Жванецкий: «Исчезновение старых продуктов и появление новых лекарств создают взаимозаменяемые пары». Вот на Уэйне Шортере как было? Полторы композиции, и все красивые платья куда пошли? В наливайку. И кто сел на их места? Люди, которые приехали на Шортера. И никаких дыр в зале. Эсперанса Сполдинг – та же ситуация. Может, пусть оно так и будет? Я с этим ничего не могу сделать. Ну, а что ты хочешь – чтобы фестиваль был демократичным? Расскажи мне, какой фестиваль демократичный? Тот, что в Closer – на двести, ну, триста человек? Причем меня умиляет, когда начинают сравнивать. Зачем? Есть разные фестивали, и слава Богу.

А есть шансы реанимировать фестиваль Jazz in Kiev?
Я, конечно, надеюсь на это – ну, «ребенка» ж моего убили. Но все зависит от позиции Евгения Владимировича Уткина, моего друга, который сказал: «Пока перезапускаться будет тяжело». Было финансирование, был фестиваль. Почему Alfa Jazz Fest такой хороший? Потому что у фестиваля нормальное финансирование. Если нет денег, то продолжать делать фестиваль, привозя музыкантов уровнем ниже, — это неправильно.

Вообще, я считаю, в Киеве все было бы лучше, если бы организаторы концертов между собой как-то общались. Это было давно, но я никогда не забуду, как после трех месяцев молчания в один и тот же день выступили Jethro Tull во Дворце Украина, СхідSide с Рэнди Брекером в Театре оперетты, Энвер Измайлов в Доме офицеров и Стефан Микус в Октябрьском дворце. Ну, это стопудовое жлобство. И оно продолжается сейчас. А почему это происходит? Нет координации. Так что, вот мое обращение ко всем организаторам концертов: не считайте ниже своего достоинства поднять попу и спросить, кто, что и где делает. Иначе вновь получается мерянье письками и показывание друг другу дуль. Притом, что теряют в итоге и те, и те.

Твои самые большие концертные впечатления в 2016 году?
Наверное, Эсперанса Сполдинг на Alfa Jazz Fest, несмотря ни на что. А из наших я больше всего горжусь мастер-классом Майкла Абене и выступлением нашего биг-бенда молодых музыкантов на площади Рынок в рамках того же фестиваля. Мы очень переживали, ведь поначалу многие музыканты не пришли – испугались. И пока Деннис Аду не занялся подбором исполнителей, было очень стремно. Но когда я увидел эту атмосферу, как Абене с ними работает, услышал, насколько лучше они стали играть, я понял, что это самое большое наше достижение в этом году.

Какие программы украинских музыкантов тебя больше всего порадовали?
«Лемківська сюїта» Антона Пивоварова, программа Вадика Неселовского со львовским симфоническим оркестром INSO. Мне очень нравятся United Project. А еще сейчас закончилась запись пластинки «Шопен в джазе» Наташи Лебедевой. Это достойная, очень интересная музыка. Хотя мне бы хотелось, чтобы Лебедева записала программу музыки Земфиры, чтобы это осталось документом.

Кого из молодых украинских музыкантов ты для себя открыл в этом году?
Мне понравился Андрей Показ – очень хороший пианист с классическим «бэком». Хорошие проекты у Егора Гавриленко. Константин Колесниченко – потрясающий харпер! Но подлинным открытием для меня останется Денис Мороз из Acoustic Quartet. То, как он играет на хроматической губной гармошке – это фантастика!

А наблюдал ли ты прогресс кого-то из уже состоявшихся музыкантов?
Конечно. Фима Чупахин, например. Паша Литвиненко – он как будто спрятанный, вроде себя не показывает, но очень мощный музыкант. Жаль, куда-то исчез пианист Игорь Агрич – очень талантливый парень с большим потенциалом. Радует меня гитарист Тарас Коломацкий. Наконец-то, у скрипача Дениса Боева появился достойный конкурент – Матвей Миронов. Павел Галицкий и Александр Емец очень подвинулись – просто смотрю, и каждый раз вижу чуваков с новой стороны. Руслан Егоров на своей стезе делает невероятные вещи. Может, я кого-то забыл – они все клевые, я их всех люблю. И радуюсь за них.

Кстати, про Егорова. Я знаю, что его проект очень востребован, успешно продается. Чем ты это объясняешь?
Хорошая, грамотно выстроенная программа. На сцене оркестр, джазовый квартет, хор. Руслан играет на рояле, поет и дирижирует. К тому же людям надоело, видимо, фанеру слушать. Непрестижно стало. Кто ж тебе в Верховной Раде признается, что ночью под одеялом шансон слушает? Все будут делать умное лицо и рассказывать, что они слушают джаз.

Давай поговорим об освещении джаза в украинских медиа.
(Тяжело вздыхает, делая саркастическую гримасу)

По итогам фестиваля Alfa Jazz Fest в одном глянцевом журнале вышел материал, практически полностью посвященный не столько музыке, сколько VIP-ам, присутствовавшим на мероприятии. Такого рода статьи, на твой взгляд, хоть как-то популяризируют джаз?
Абсолютно нет. По-моему, даже с точностью до наоборот. Но так было всегда. В каком свитере был Тигипко, в каком платье была жена итальянского посла… Мы уже к этому привыкли. Иногда мне хочется возглавить какой-то карательный орган по отбору журналистов на фестивали. Но я не привык быть карателем. Есть журналисты, которые хорошо пишут. А есть такие, что… Когда-то одна журналистка написала про меня гадость. Я с ней встретился в клубе и говорю: «Инна, зачем вы это пишете, ведь это неправда». Она отвечает: «Да, Алексей, я знаю. Но, понимаете, слишком у вас имидж положительный. С этим нужно что-то делать». Вот как на такое реагировать?

В этом году ты перестал преподавать в Музыкальном институте им. Глиера. Почему?
Я не хочу преподавать для людей, которым это неинтересно. Либо я потерял квалификацию, либо мне такой курс попался… Сначала я переживал, а потом понял, что не нужно. Один мой хороший друг, заслуженный учитель Украины, сказал: «Ходят на лекции не тех, кто знает предмет, а тех, кто может заинтересовать». Наверное, я перестал их заинтересовывать. Но если бы это было на ровном месте, я бы мог признать свое поражение. Но когда альт-саксофонист кроме фамилии Чарли Паркер не знает ничего… Вновь вспоминается Жванецкий: «Лурье, он не знает, как пишется «оловянный, деревянный, стреляный», не смотрите на него, пусть он гибнет один». Вот пусть такие гибнут сами. Им не нужна моя помощь, а мне время дорого. Эту брешь я закрыл лекциями в Киево-Могилянской бизнес школе. Там совершенно другие дети, они свободно говорят на четырех языках. И мне не нужно им переводить английские названия на украинский язык.

Личный вопрос. Когда ты был юным, ты много времени посвятил игре на бас-гитаре и скрипке в ресторанах, на свадьбах. Прошло сорок лет, ты играешь в Jazz In Kiev band. 2016 год стал для вас пиком концертной активности. Какие ощущения испытываешь?
Ты знаешь, двойственные. Зная наше джазовое сообщество, я поначалу очень комплексовал. Понимаешь, после того, что у меня случилось с руками (у Алексея была травма в молодости – ред.), на бас-гитаре уже не играют. Но спасибо Володе Каминскому (друг Когана, клавишник Jazz In Kiev Band – ред.), который сказал мне: «Чувак, да возьми инструмент. Возможно, не будет так технично, зато уши хорошие». Когда мы выступали перед Acoustic Quartet, я страшно переживал. Но Фима Чупахин подошел и сказал: «Пацаны, вы клево валите. И на вас приятно смотреть – вам нравится то, чем вы занимаетесь». А потом нас услышал Денис Дудко: «Леха, я как-то слушал вас в Carribean Club. Клево, молодцы!» А я ему: «Деня, так комплексую по этому поводу». А он мне: «Да х*й на всех положи!»

Я хочу, чтобы в Украине хорошая музыка стала такой же необходимостью, как по утрам тарелка овсянки для человека, страдающего язвой желудка

Чувак, мы репетируем по четыре часа три раза в неделю. Мы не приходим в Caribbean Club играть одну и ту же программу дважды, как это делают другие музыканты. У нас 70-80% новых вещей на каждом концерте. Причем отрепетированных. Да, иногда бывают провалы, кто-то где-то вылетит. И я предполагаю, что про нас говорят. Но здесь, возможно, есть и зависть – ведь на нас приходят люди. Никогда не забуду интервью Уэйна Эскоффери. На вопрос о конкуренции в Нью-Йорке он ответил: «Конкуренция? А что это такое? Конкуренция и соревнование – это разные вещи. Да, музыканты разное обо мне говорят. Но только музыканты не платят деньги за билеты в клубах, где я играю. Билеты покупают люди, а музыканты моют кости другим музыкантам. Я же играю не для музыкантов, а для людей». Вот я готов под этим подписаться. Я никого не заставляю покупать билеты и приходить на наши концерты. И большое спасибо тем музыкантам, которые выразили нам поддержку. Я не думаю, что они пытались мне льстить или быть снисходительными. Я бы сам так поддержал.

В этом контексте можно ли сказать, что твоя жизнь сделала полный оборот, вернувшись к исходной точке?
Я все же думаю, единственное, что у меня получается хорошо, это работа на радио. А все остальное… Ведение концертов – это по просьбам трудящихся и для поддержания штанов. (неожиданно жестко и с холодным прищуром). Можно я сейчас обнаглею? А кто ведет концерты лучше меня?

Джазовые, пожалуй, никто.
Ну, вот и все. Если кто-то будет это делать лучше меня, я отойду в сторону абсолютно спокойно. Без говна в интернете и без подъ*бок. Я этим не занимаюсь. Понимаешь, я уже, видимо, в том преклонном возрасте, когда хочется обыденности. Я хочу, чтобы в Киеве работало 5-6 клубов, чтобы музыканты получали деньги, чтобы было джазовое радио с качественным контентом и ведением на украинском языке. Я хочу, чтобы в этой стране моя любимая музыка – не только джаз, просто хорошая музыка, – стала для тех, кто в ней нуждается, такой же необходимостью, как по утрам тарелка овсянки для человека, страдающего язвой желудка.

В этом плане мне пока комфортно только в Америке. Я приезжаю в Нью-Йорк, захожу в отель, беру What’s On и начинаю рвать жопу, выбирая, куда пойти. Ты приходишь сказать «Hello» Кассандре Уилсон, которая работает в Blue Note, где входной билет стоит 55 долларов, и видишь, как оттуда в полном составе выходят разочарованные «Океан Ельзи» и говорят: «Ну, нормально, но таких денег это не стоит». А за углом в баре Next Door, где вход стоит 7 долларов, сидят Хендрик Меркенс, Миша Цыганов и Густаво Амранчи и рвут публику на куски. И совершенно другая атмосфера. А потом их приходят поддержать Хелен Санг и Саша Сипягин – они просто проходили мимо и зашли. Это Нью-Йорк. И так должно быть.

Можно ли тебя назвать счастливым человеком?
Безусловно. Ты что! Чуваку 59 лет, ходит на работу, когда хочет, занимается любимым делом, за которое иногда платят деньги, и имеет ощущение относительной свободы! И еще. Когда ты начинаешь понимать, что то, что нравится тебе, нравится не только тебе, — это страшное счастье.

В последнее время у меня бывают смешные случаи. Идем мы как-то с женой по улице, подходит красивая женщина, и возникает такой диалог. «Извините, вы Алексей Коган?» — «Да» — «А я вас 20 лет по радио слушаю. Ой, я вас себе другим представляла» — «Вы разочарованы?» — «Нет, ну, что вы. Ой, а можно вас потрогать?» (Заливисто смеется) Или вот еще. Подходит молодая девушка. «Извините, вы Алексей Коган?» — «Ой, вы знаете, меня уже достали. Я его племянник, но мы просто очень похожи» — «Ой, извините, пожалуйста, вы действительно так похожи…» (внезапно становится серьезным) Но все-таки 2016 год моих надежд не оправдал.

Почему?
Я не получил главный подарок, который загадывал дедушке Морозу под елочку – в Украине не наступил мир. И это меня безумно удручает. До тех пор, пока в моей стране не будет мира, я не смогу считать себя по-настоящему счастливым человеком. А миром что-то пока совсем не пахнет…

Фото: Алексей Карпович