KADNAY: «На одном из наших первых концертов было пятеро зрителей и бармен»

Участники одной из лучших поп-групп Украины рассказали Karabas Live о барабанах, форс-мажорах, ежовых рукавицах и «Евровидении»

KADNAY «жжот». Меняет язык песен, как перчатки. Бьет в барабан так, что он едва не разваливается на части. Ходит на нацотбор «Евровидения» как в магазин за хлебом. Выскакивает на сцену с новыми песнями, которые зрители подхватывают на лету.

Пять с лишним лет Дмитрий Каднай и Фил Коляденко штурмуют поп-сцену, стараясь не наступать на горло своему вдохновению. Сделали блестящую трилогию из клипов «Symphony Of Love», «Hitchcock» и «Empty Shades» с режиссером Максимом Делиергиевым. Выпустили один большой альбом и два ЕР. Проехались по украинским летним фестивалям.

KADNAY – пример ставки на качество в ущерб количеству. Попытка сыграть вдолгую, а не урвать то, что лежит под ногами. Инди-поп с мускулами и чутким сердцем, который меняет прошивку поп-культуры в Украине. Медленно, но зато надежно.

На киевской презентации мини-альбома «Відчуваю» в ноябре прошлого года было горячо. Сцена пылала под ногами KADNAY, жар согревал зрителей. Если градус с годами не будет снижаться, группа имеет все шансы пойти далеко. Встречаясь с Димой и Филом за десять дней до старта нацотбора «Евровидения», куда они снова пошли в этом году, я первым делом интересуюсь, откуда в них эта дикая энергия.

«Чувак, ты нам чуть не проломил пластик»

Вы одни из немногих артистов в Украине, кто включается по максимуму на сцене буквально с первой минуты. Что вы с собой делаете перед выходом к публике?

Дима: Многие годы моей особенностью было как раз то, что я очень медленно включался. Мне нужно было время на раскачку, и это давалось непросто. А потом однажды я опаздывал на концерт, буквально пулей на него летел – в таком состоянии и выскочил к микрофону. Все прошло замечательно. И тогда я понял, что мне нужно себя полностью включать до концерта – отжиматься, прыгать, будоражить себя, распеваться. Со временем я себя к этому приучил, сделал режимом.

Фил, ты тоже делаешь зарядку?

Фил: Нет, у меня не так. Я не отжимаюсь, а либо шучу, прикалываюсь, либо сижу грущу. Выхожу с тем настроением, какое есть, специально себя не накручиваю. Но с первых же аккордов я начинаю получать удовольствие от факта того, что играю любимую музыку со своими друзьями и что она нужна зрителям в зале. Я просто делюсь этим наслаждением.

На одном фестивале нам сказали: «Ой, знаете, у нас техники нет. Давайте вы акустику сыграете». Мы развернулись и уехали

Вы сильно отличаетесь между собой по темпераменту?

Дима: Да, и это нам только помогает искать общие решения, держит в тонусе.

Ваша любовь к ударным стала особенно заметной после прошлогоднего «Евровидения». Вчера пересматривал клип «Океан» (2015), а там барабан – один из ключевых героев. Это ваша давняя любовь?

Дима: Это первая песня, где проявился наш особый интерес к ударным. Мы уже хотели взять сэмплы барабанов, но я предложил использовать живой. Мы записали, кайфонули, и это стало нашей фишкой. На сцене это помогает двигаться, выплескивать энергию. Я вообще не барабанщик. «Чувак, ты нам чуть не проломил пластик», — эти слова я не раз слышал от организаторов концертов. Но я все равно продолжаю.

Я вспоминаю ваш концерт весной 2016-го в Sentrum. Вы тогда тщательно готовились, но техника подвела.

Фил: Да, сломался экран, который должен был показывать заготовленное нами видео.

Дима: А я этого даже не заметил, пока пел. Некоторые друзья, кстати, сказали, что, может, оно и к лучшему случилось. Картинка не отвлекала от песен.

Форс-мажоры вас обычно не выбивают из колеи?

Дима: Они случаются часто, и мы научились принимать их спокойно. Минувшим летом на фестивалях их хватало. Где-то мы жили вшестером в одной комнате. Где-то стейджмены признали свою некомпетентность и ушли с площадки, а мы три часа сами подключали все кабели. Конечно, это неприятно. С другой стороны, на Atlas Weekend, например, было все безупречно.

Многие музыканты жалуются, что у нас промоутеры часто райдеры не читают.

Дима: Так и есть. На одном фестивале нам вообще сказали: «Ой, знаете, у нас техники нет. Давайте вы акустику сыграете». В ответ на такое похабное отношение мы развернулись и уехали. Но это крайняя мера.

Фил: У нас не любят напрягаться. Желание уехать до концерта бывает нередко. Но если это не критично, с первой же песней забываешь о проблемах и наслаждаешься процессом.

«Три месяца работали в студии по 12 часов в день»

У меня очень простой вопрос. Зачем вам второй год подряд нацотбор «Евровидения»?

Дима: Мы работали над альбомом и не планировали участвовать. И тут получили приглашение от СТБ. Отправили демо-запись, она понравилась музыкальному продюсеру нацотбора Руслану Квинте. Нам было приятно, мы согласились. На сегодня нацотбор «Евровидения» — одна из лучших платформ, где можно круто показать себя, выстрелить.

Фил: Я слушал на днях песни TAYANNA и Сергея Бабкина. В первом случае мне очень понравилось, как все звучит. Во втором я оценил эксперимент: почему бы и нет? Развивается человек, пробует. И нацотбор стимулирует к этому. Это как мы – играли инди, а потом перешли на R’n’B (улыбается).

Дима: Так вот как называется музыка, которую мы играем? (Смеется)

Говорят, за кулисами нацотбора очень теплая атмосфера, а не как среди пауков в банке.

Фил: Это правда. Настрой, прежде всего, творческий. Я почувствовал какой-то соревновательный момент в этом всем только с выходом на сцену.

То есть нацотбор «Евровидения» — хорошая школа?

Фил: Конечно. Это по-настоящему музыкальное событие, поэтому приятно быть его частью. В этом году много сильных участников, но мы намерены бороться всерьез.

«Відчуваю» изначально называлась «Подих». Но мы решили, что совсем недавно такой хит был у Джамалы, и не стоит повторяться

Ваша конкурсная песня будет не из мини-альбома «Відчуваю»?

Дима: Нет, она будет совсем новая. До конкурса мы выложим, возможно, ее не целиком. Не хотим раскрывать заранее, что у нас заготовлено перед последним припевом. Это будет связано с танцами. Мы думаем, что такое лучше услышать под соусом шоу, а не до него.

Кстати, о шоу. Видел ваш новогодний номер «Let It Snow» на «Интере», хороший. Как вы там оказались?

Дима: «Интер» нас уже третий год приглашал, мы им нравимся. Ну, и с песней нам очень повезло – канал ведь сам выбирает материал для исполнения. Очень весело было работать над этим хитом. И о-очень сложно. Фил был занят тогда, я пытался сам справиться с аранжировкой, и мне очень не хватало навыков. Пригласили джазового пианиста Усейна Бекирова. По-моему, здорово получилось.

Презентация вашего мини-альбома «Відчуваю» в Киеве прошла в начале ноября, почти за месяц до его выхода. Почему вы так сделали? Логичнее дать людям привыкнуть к новым песням.

Дима: Просто не успели все сделать до концерта. Три месяца работали в студии практически безвылазно, по 12 часов каждый день. Это намного сложнее, чем записывать альбом частями. Материал «замыливается», вы устаете друг от друга, от студии, некогда глотнуть свежего воздуха. Плюс новый опыт – работа с украинским языком.

Мы привыкли слышать свои песни на английском, перестраиваться было сложно. Были сомнения, органично ли это прозвучит. В одном случае преграда оказалась непреодолимой – бонус-трек «Tonight» пришлось сделать на английском. Кстати, песня «Відчуваю» изначально называлась «Подих». Но потом мы решили, что совсем недавно такой хит был у Джамалы, и не стоит повторяться.

А песня «Відчуваю» «Океана Ельзи» была давно, так что уже можно.

Дима: Точно (улыбается). А из «Tonight» мы хотели сделать «Спалах», но так и не получилось. Поэтому она и пошла бонус-треком.

«Я вижу, как Винник вкладывается в песни, живет ими»

Попробовать петь на украинском – это сознательный шаг, расчет?

Дима: Да, отчасти это связано с квотами. Хотя то, что песни на английском заходят людям не так, как нам хотелось бы, мы поняли еще за год до введения квот. На нашем первом концерте в Одессе было пятеро(!) зрителей и один бармен. Хотя заряда у нас было на стадион. И позже – я был очень доволен нашим мини-альбомом «23^rd Floor» (2016), но он не дал нам прироста аудитории.

Фил: Я внимательно следил за тем, как нам подпевают зрители на концертах. И заметил, что на англоязычных песнях они открывают рты, но не поют. При этом «Океан» поют. Такова ситуация: разговорный английский в Украине уже более-менее освоили, а когда душа поет, то люди все равно обращаются к родному языку. Некоторые промоутеры откровенно признавались, что мы не интересны им с англоязычным репертуаром.

В общем, мы решили попробовать петь на украинском. Знали, что будет сложно. Но мы обожаем сложности – мы странные ребята. Преодолевая сложности, мы чувствуем, как растем. И мне понравилось, что переход на новый для нас язык не помешал сделать именно ту музыку, какую мы любим.

Этот труд в работе с украинским – он чувствуется в новых песнях. И я считаю, что у вас получилось.

Фил: Мы заметили еще летом, когда пели на фестивалях «Відчуваю», как публике нравится ее подхватывать. И это счастье. У нас в последнее время редко довольны концертом, если нет шоу, костюмов. И все прямо такие судьи. А хочется, чтобы люди больше доверяли песне. Многие сейчас любят ругать Олега Винника. А я вижу, как он вкладывается в песни, живет ими. Он мне импонирует этим. Винник – это для меня артист. А, например, Pianoбой – музыкант. Они разные, но оба по-своему прекрасны.

Какая современная музыка вас подпитывает идеями?

Фил: Я очень люблю британцев, самых разных. Однажды я своей знакомой, которая живет в Англии, отправил сборник любимых песен и написал: «Ты, наверно, всех их знаешь, они же у вас там популярны». А она пишет: «Нет, не знаю. У нас тут Бейонс популярна. А из британцев только Эд Ширан». Это было пару лет назад. Я ей пишу: «А как же Jungle, Джеймс Блейк и так далее?» А она: «Англичане слушают Америку».

В чем вы видите ключевое отличие музыкальной культуры у нас и на Западе?

Фил: У нас ко всему новому и неожиданному относятся с опаской, настороженностью. А на Западе наоборот это любят. Мы были с Димой на концерте Stromae в Швейцарии (на разогреве был Бенджамин Клементин), и я увидел там публику, которая готова принять артиста любым и очень ценит сам факт того, что он выкладывается, старается удивить. А у нас все новое наощупь воспринимается. Пока по телевизору не покажут и не скажут, что оно того стоит, тебя могут вообще не замечать.

В том, как лучше подать новое, может помочь стратегическое видение продюсера. В чем проявляется влияние на группу KADNAY Елены Коляденко?

Фил: Во всем. Она – наш мотор, мотиватор и наши ежовые рукавицы. Мы видим, как она сама работает, и понимаем, что это монстр. Моя мама – монстр (улыбается). Да, у нас бывают расхождения во взглядах на материал. Мы свободны, но она может твердо сказать: «Это плохо, надо переделать». И мы ей доверяем, потому что она слушает очень много разной музыки.

«Я люблю телевизор, а Дима нет»

Впереди очередное фестивальное лето и туры мировых звезд по Европе. Вы себе уже наметили  какие-то цели?

Фил: Я хочу попасть на Бруно Марса. Мне очень нравится этот стильный танцевальный винтаж, который будто возвращает нас в Голливуд 1970-х.

Дима: А я еще пока не думал об этом.

У вас есть фестивальный опыт как у зрителей?

Дима: Мы были в 2015-м на Sziget. Когда там Робби Уильямс выступал. И я тогда понял: фестивали удивляют. Мы с Филом очень любим Jungle. Очень ждали их выступление. Дождались. Слушаем – и это какая-то катастрофа. Я думал: «Нет, сейчас все будет хорошо, ты втянешься. Сейчас будет твоя любимая песня». Но нет, мы ушли.

Фил: А я очень устал тогда после перелета. И вообще я не фестивальный человек, не люблю давку и передозировку музыкой. Но выступление Села Сью (бельгийская певица – ред.) мне очень понравилось.

Дима: Да, Села Сью. А еще Future Islands. Я до этого видел его в каком-то телешоу. Мне было страшно. Я увидел невероятно странного фронтмена. А потом присмотрелся и понял – это его уникальный внутренний бит. Его так качает. И когда мы увидели их концерт, это было что-то. Остроумие и харизма запредельные. И мокрые до нитки. Я до этого думал, что я самый мокрый из музыкантов.

Можете напоследок назвать пять вещей, во взглядах на которые вы кардинально расходитесь?

Фил: Футбол.

Дима: Баскетбол. Хотя я в футболе тоже неплох.

Фил: Ну, я тоже интересуюсь баскетболом.

Дима: Фил до сих пор играет в футбол, а я бегаю в аматорских баскетбольных лигах.

Понял. Дальше.

Дима: Фил начинал как гитарист, а теперь он больше клавишник. Я – наоборот, начинал как клавишник, теперь больше гитарист.

Фил: Продвинулись неплохо. Уже два пункта.

Вспомните, о чем вам доводилось жарко спорить.

Фил: У нас бывают музыкальные расхождения, связанные с тем, что мы выросли на разной музыке. У меня это были Майкл Джексон, Jamiroquai, Black Eyed Peas.

Дима: А у меня классика и шансон.

Фил: Но это не мешает нам в рамках KADNAY всегда находить общее.

Дима: Мой папа – аккордеонист с классическим образованием. У меня семь лет музыкальной школы за плечами. Я играл и «Полет шмеля» Римского-Корсакова, и «Чардаш» Монти. Но на кухне радио у нас всегда играло шансон. Радио было единственной техникой в доме, откуда звучала музыка. Помимо телевизора, конечно. У меня не было в детстве доступа к мировой современной музыке. Мы жили довольно бедно, у нас даже кассетного магнитофона не было. Так вот, радио хрипело, скрипело на всех волнах, кроме одной – с шансоном. Там звук был чистый.

Однажды я даже позвонил на «Радио Шансон». Это смешная история. Я хотел передать привет своим одноклассникам и заказал им песню Владимира Высоцкого «Еще не вечер». Я страшно гордился собой, дождался момента, когда ведущий прочитал текст моего послания и включил песню. И тут я слышу голос Лаймы Вайкуле: «Еще не вечер, еще не вечер…» Это было фиаско. Мало того, что я деньги потратил на заказ, так еще и…

Фил: А еще я люблю телевизор, а Дима нет.

Дима: У меня его уже давно нет. Про телевизор у меня тоже есть история из детства. У нас был дома старый, ламповый еще. И мы с одноклассниками любили сериал «Баффи – истребительница вампиров». Так вот, когда пришло время последних эпизодов, мы включаем его – а там только звук есть и темный экран, он так и не зажегся. Так мы и смотрели самые интересные серии – без изображения, на слух.

Четыре отличия насобирали. Пятое пусть остается секретом.

Фил: Договорились.

Фото предоставлены пресс-службой KADNAY

Выступление KADNAY можно будет увидеть на втором полуфинале нацотбора «Евровидения» 17 февраля

ЧИТАТЬ ТАКЖЕ: О чем песня? KADNAY — «Freedom In My Mind»